Теме гибридной войны посвящены океаны чернил и терабайты электронных размышлений. В классической формулировке гибридная сила представляла собой негосударственный субъект, получивший государственную власть и, во многих случаях, поддержку со стороны традиционных государств.
Особую озабоченность у органов военного планирования и экспертов в области разведки всегда вызывала способность этих негосударственных субъектов приобретать и использовать передовые военные системы, такие как противотанковые управляемые ракеты, переносные зенитные комплексы и т.п. Повстанцы и террористы использовали современные системы, чтобы увеличить летальные возможности, не меняя стратегию или организацию.
Позже концепция гибридной войны была расширена и стала сферой стратегической тактики, пишет вице-президент Лексингтонского Института (аналитический центр – ред.) Дениел Гуре. В своем блоге для The National Interest, перевод которого сделал ONLINE.UA, он рассказал о том почему считает Россию самым опасным врагом в гибридной войне, и чем она отличается от всех, кто использует подобные методы.
Как поясняет Франк Хоффман, возможно, лучший ученый по этой теме: «Наиболее отличительным изменением в характере современной войны является размытый или смешанный характер боевых действий. Перед нами уже не большое количество отдельных проблем, они все сливаются в гибридную войну».
Эти гибридные войны сочетают летальность государственного конфликта с фанатичным и затяжным запалом нерегулярной войны (войны с нерегулярными вооружёнными формированиями – ред.). В таких конфликтах будущие противники (государства, финансируемые государством группы или самостоятельно финансированные субъекты) используют доступ к современному военному потенциалу.
До 2014 года гибридные войны в целом считались стратегией слабых – групп или народов, не имеющих военных средств, финансовых ресурсов, территориальной базы или организационных навыков, чтобы в полной мере использовать современные военные средства. Российское вторжение в Крым и начало непрямой войны в Восточной Украине ошеломили западных стратегов в целом и сообщество теоретиков в вопросе гибридной войны в частности. Это была крупная держава, которая, опираясь в основном на сочетание спецназа, марионеточных сил, ограниченного числа традиционных воинских частей (часто замаскированных) и очень сложную кампанию политической диверсии, экономической атаки, кибервойны и информационных операций, проводила кампанию по завоеванию территории, снижая при этом риск эскалации до обычного межгосударственного конфликта.
После этого некоторые наблюдатели предложили идею многовекторности гибридной войны и политических и информационных операций, как своего рода новое понятие в межгосударственных конфликтах.
Другие заметили тесную взаимосвязь между действиями нынешнего российского правительства и историей советской политической и пропагандистской деятельности во время холодной войны.
Совсем недавно, ряд авторов добавили к вопросу немного исторической перспективы и беспристрастного анализа. В то время как имеющиеся у России возможности несколько отличаются, - в частности доступ к всемирной банковской системе, наличие у Москвы новостных агентств в западных столицах, способность проводить кибератаки на критически важные сети, - как подчеркивают разные авторы, государство всегда использовало все возможные национальные источники власти, чтобы повлиять на поведение противников и подготовить боевое пространство для возможного динамического конфликта.
И хотя многие государства действительно практикуют некоторые формы гибридной войны, не у всех получается делать это успешно, и лишь немногие могли реализовать её в качестве комплексной стратегии. Недавно мы столкнулись с примерами этого, когда немногочисленные попытки нынешней администрации Белого дома заключить союз с так называемыми умеренными сирийскими повстанцами против Асада или ИГИЛ провалились в связи с беспокойством из-за политической правомочности повстанческих групп. Усилия правительства по развитию информационных операций против исламских экстремистов провалились из-за обеспокоенности, что им не разрешено заниматься пропагандой и, в частности, врать.
На самом деле, лишь немногие государства и негосударственные субъекты продемонстрировали реальное мастерство проведения гибридной войны. Мастера в искусстве гибридной войны от обычного практикующего отличает то, что они получили эти навыки в борьбе за власть в стране. Инструменты гибридной войны – обман, коррупция, использование подставных организаций, военизированных сил, создание новых подразделений внутренней безопасности и обычного типа военного потенциала – использовались, в первую очередь, чтобы захватить и укрепить свою власть в стране.
На сегодняшний день Россия - наивысшая гибридная угроза. Я называю её таковой не только потому, что она разработала целый комплекс официальных и неофициальных инструментов, с помощью которых достигает своих стратегических целей, а поскольку она является квинтэссенцией гибридной силы. Гибридные силы, как правило, определяются как негосударственные образования, способные использовать традиционные и нетрадиционные элементы власти и, во многих случаях, получающие поддержку со стороны традиционных государств.
Россия – уникальна, поскольку она управляется политической кликой, у которой есть многие из характеристик негосударственных групп, которая овладела гибридными возможностями и разработала стратегии, основываясь на их использовании. Кроме того, многие из инструментов и методов, используемых Кремлем - те же, которые он использует для увеличения контроля внутри страны. Неудивительно, что российскому правящему кругу, Вертикали, ядро которой состоит из бывших и нынешних офицеров секретной службы и ведет тесное взаимодействие с преступными элементами в погоне за денежными интересами, удалось с таким эффектом использовать подкуп, шантаж, взлом, запугивание и даже убийства в своих внутренних и зарубежных операциях.
В более широком плане путинский Кремль использует нетрадиционные средства для достижения асимметричных целей. Внутри страны эти инструменты использовались для подавления зарождающейся демократии в России, ограничения развития гражданской культуры и вымогательства экстраординарных рент из экономики. На международном уровне эти же средства используются для дестабилизации международного порядка и, самое главное, множества альянсов и двусторонних отношений, которые принципиально влияют на мир в Европе.
Эта российская модель гибридной войны коренным образом отличается от других моделей в этом отношении. Ни одна другая нация в Европе не осуществляет такой массив действий, которые расходятся с европейскими нормами и методами, применяемыми после окончания холодной войны.
Самой опасной гибридной угрозой Россию делает использование этих нетрадиционных средств вместе с традиционными военными возможностями под прикрытием ядерных сил. К тому же, как показали операции по аннексии Крыма и дестабилизации Восточной Украины, а также многочисленные недавние учения, российские военные становятся все более способными к применению и, можно даже сказать, специально созданы для нетрадиционных/гибридных средств и методов.
