Снайпер АТО: Российская пропаганда так искусна, что смотришь — и готов сам себя уничтожить
Категория
Проиcшествия
Дата публикации

Снайпер АТО: Российская пропаганда так искусна, что смотришь — и готов сам себя уничтожить

Снайпер АТО: Российская пропаганда так искусна, что смотришь — и готов сам себя уничтожить
Источник:  online.ua

О жителях Донбасса и влиянии на них российской пропаганды, о том, как у защитников Донецкого аэропорта появилось прозвище "киборги" и кто из бойцов АТО наиболее достоин восхищения, о подвигах украинских волонтеров рассказал в интервью ONLINE.UA Ярослав (фамилию боец просил не называть) - снайпер сил АТО позывным "Скат", за три года войны побывавший во многих горячих точках Донбасса.

Предыдущие части интервью читайте здесь: 

Снайпер-ветеран АТО: когда я увидел свою первую цель, у меня ни на секунду не возникло сомнений

Снайпер АТО: Я не убил, наверное, ни одного простого солдата – это всегда были офицеры

- Как местные к вам относились?

- Честно? Мое мнение – обтянуть их всех колючей проволокой. Говорят, есть там люди нормальные. Но я за всю службу таких, к сожалению, не встречал - не везло мне как-то. Все такие попадались, что они смотрят на тебя, может даже улыбаются в глаза – но только и ждут момента, чтобы всадить тебе нож в спину. Может, кому-то попадались другие. А мне - нет. За все время в АТО я не встретил ни одного человека, которому хотелось бы помочь.

С другой стороны, может они и не особо в этом виноваты. Там ведь сплошь российское телевидение, наших каналов нет. Хотя за два года мы должны были бы весь Донбасс вышками своими утыкать, чтобы они видели…

Помню, в аэропорту настроили как-то телек, сели, смотрим. Через 15 минут "Лайфньюза" я начал думать: блин, какой же я хреновый! Что я тут делаю вообще? Реально начинаешь в это все не то что верить, но задумываться. У них пропаганда по-красивому работает. У нас тоже не без пропаганды определенной, но до России нам ой как далеко! У них она настолько искусна, что смотришь – и готов сам себя уничтожить!

- Вы лица тех, на кого смотрели в прицел, помните?

- Нет. И сплю я спокойно. Какие-то кошмары меня не мучают. То есть, кошмары бывали конечно, но из-за того, что свои гибнут. А так – нет, ночью ко мне они не приходят. У меня дом небольшой, все не влезут. Так что я об этом не задумываюсь.

- А Вы считаете для себя, скольких ликвидировали?

- Нет. Хотя знаю, что некоторые какие-то галочки вроде ставят, зарубки делают… Какие зарубки? Это же винтовка была бы как решето! Дырки сверлить, на пузе резать или что они там делают?

- Они – это кто?

- Сейчас есть ребята, которые нигде не служат, но ездят со своим оружием в АТО. Много бывших АТОшников среди них. Но, честно говоря, я никогда не был в особом восторге от такого. Как и от добровольческих батальонов в принципе.

Читайте также: Мы даем боевикам на Донбассе шанс искупить вину, пусть приводят пленных россиян — соратник Яроша

- Считаете их неконтролируемыми или в чем причина?

- Был такой случай у нас, когда один добровольческий батальон не захотел заходить нас менять. Говорили: мы сюда не умирать пришли. Мы пришли добровольно. А вы вот военные – вы и защищайте… Или выходили по своему усмотрению. В то же время, среди них есть те, которые признают: самые "отмороженные" - это блокпосты ВСУ. Вот им пока не сказано отходить – они будут стоять. До последнего патрона. Вот как мы стояли в тех окопах по колено возле ДАП, уже ноги поотмораживали – но стояли. Пока ротный не дал команду выходить, потому что поддержки не будет.

На самом деле, много говорят о крутом спецназе, которые наводят шороху. О крутой десантуре, которая приехала в своих тельняшках, закошмарила "сепаров" – и уехала. О крутых артиллеристах, богах войны, которые все изрикошетили… А как по мне, самые крутые – ребята из пехоты. Которые стоят, когда их крошат, долбят. На них прут – а они врываются в землю и врываются… Вот ими я восхищаюсь больше всего.

До сих пор вспоминаю пацанов из 43-го батальона, которые зашли на усиление 58-й бригады. Они стали с другой стороны, немного дальше Ясиноватой, на бугре. И я как-то к ним зашел, а их реально мало. На позиции, на самом передке – всего 12 человек. Причем, что меня особо удивило, 6 человек стоят, а 6 – окопы копают. Когда я к ним снова заехал через две недели, у них там такое уже было нарыто… И те же 12 человек там так и стоят…

Они любили, когда я приезжал.

- Почему?

- Потому что там у них расстояние до "сепаров" было 600 м. И вот, как только они начинают копать, те с той стороны выносят АГС, ставят и начинают по нашим лупить, не дают им копать. Ребята звонят как-то: Ярослав, Вы приедете? Говорю: да, приеду, а что? "Нам тут надо бревна наверх положить, а мы не можем голову высунуть". Я приехал. На той стороне вытащили АГС, ставят, я это вижу – и стреляю прямо в АГС. Попадаю. Детонирует БК – все. Все лежат там. А ребята не "ура, хорошо" кричать начали, а бревна быстрее таскать, чтобы успеть закопаться… Вот эти вот ребята – они меня чем-то всегда восхищали!

Они же начинают закапываться лежа. Это потом строится то, что показывают, когда Турчинов (секретарь СНБО Александр Турчинов - ONLINE.UA) приезжает… Помните, когда он в Опытное приезжал? Они же все это понавырывали и построили к его приезду. Это хохма была. Вырыли это все в таком месте, что непонятно, зачем оно там нужно. Но вырыли красиво - трактором. А вот там, где реально бои идут – там трактор никогда рыть не будет. Туда технику просто никто не пустит. Потому что "сепары", как только слышат звук любой техники – сразу начинают возбуждаться и насыпать. Поэтому на нуле все роется вручную. Бревна ползком ребята таскают, разбирая свои старые блиндажи, продвигаясь вперед, волоком, на морозе это все накрывается… А ночью еще дежурные группы организовывают, потому что основная жесть ночью начинается. И вот, они всю ночь либо атаки отбивают, либо перестреливаются.


Александр Турчинов на Донбассе. Фото: depo.ua

Жизнь пехоты нельзя сравнить ни с чем. Знаете, я только на войне понял, что крутой здесь – не тот, кто стоит чистый, красивый, в шевронах. Реально крут тот, кто в разодранной форме, вечно грязный.

Я вот своих ребят из аэропорта вспоминают. У нас ведь в 2014 году не было "горок", не было крутых форм. Потом – да, это все появилось. Но в ДАП у меня были ватные штаны, советский бушлат и не берцы, а резиновые сапоги с вставкой-утеплителем. И это у всех примерно так же было. Вот такими были люди, которые защищали аэропорт. Мы мало напоминали тех крутых, которых сейчас по телеку в рекламе показывают. Грязные, немытые, с большими бородами – вот какими мы были в 2014-м... И борода ведь – не потому, что это прикольно было, а потому что побриться было нереально. Чем? Воды-то нету. Хотя зимой с бородой неплохо было – не так лицо мерзло...

- Ярослав, а ведь вы же - самый что ни на есть "киборг", верно? Слышали, что не так давно товарищ Басурин (так называемый "министр обороны ДНР" Эдуард Басурин - ONLINE.UA) рассказывал? Что они, оказывается, находили в аэропорту баклажки с надписью "Живая вода". И якобы отдавали жидкость из этих баклажек на экспертизу, которая показала, что это – какое-то неизвестное наркотическое вещество…

- Вранье! Никогда там не было наркотиков. Даже "планокуров" не было.

- Не о том речь. Басурин договорился до того, что под воздействием этой "живой воды" наши ребята даже со снесенной снайпером головой продолжали идти в атаку. И так – десять дней.

- Та это они рассказывают о том, что сами используют.

Сейчас вот часто говорят, что нас и "киборгами"-то назвали, потому что как нас не обстреливали, мы продолжали воевать. На самом деле, ерунда все это.

На самом деле было так. Выменяли мы как-то пулемет "Максим". Даже не советский, а еще дореволюционный. Вот мы его выменяли. Взяли на него ленту с БМП. И на одной из точек установили этот "Максим", сзади положили манекен, одетый в форму ВСУ, зажали – и направили его на блокпост. А у "Максима" этого скорострельность мелкая – и он вот это "бух… бух… бух…". А там - 2700 патронов, водяное охлаждение, он не перегревается. Еще и тосол залили – мы же современные люди, как-никак…

И вот он стреляет. С той стороны замечают. Влупили по нему. Он стреляет дальше. РПГ прилетело возле него, подвинуло пулемет, - а он все равно стреляет… Потом мина упала. Уже все продырявлено, уже одежда на нем горит – а он стреляет!..

Наверное, поэтому Басурин и рассказывает теперь про "живую воду". После этого начали нас "киборгами" звать. А вообще нам очень там было страшно. Кто бы что не говорил. Никогда не было такого, что кто-то в панику впадал. Но страшно – было.

- Вы говорите, что они рассказывают о том, что сами используют – это что-то конкретно вы имеете в виду?

- Они реально там под наркотиками многие. И даже у них в аптечках мы находили странные препараты.

Они-то к нам когда попадали – никогда такого не было, что ты его дострелил, раненого – и все. Нет - берешь его и бинтуешь, "сепара" этого. Так вот, у них в аптечках были шприцы с каким-то препаратом, как вот у нас "Бутофанол" уже в шприцах, готовый. Вот только наш "Бутофанол" колешь – и все равно больно. Знаю, потому что когда мне осколок в руку влетел и его вырывали – ни "Бутофанол", ни "Налбуфин" не помогли особо. Очень болело! А этот их препарат тому "сепару" вколешь – и складывается впечатление, что его вроде ранение не особо и напрягает. И это при том, что из-за адреналина или еще чего обезболивающие могут и вовсе не работать.

- А сколько у вас всего было ранений за все это время? И какое самое серьезное?

- Даже не знаю… Сейчас попробую посчитать. Осколок в руку, осколок в бок, через бронежилет осколок в спину на 2 см зашел между ребрами… И контузия была. Как раз контузия, пожалуй, и была тяжелее всего. Я-то думал, что осколки – это страшно, а контузия – так, чепуха, ну пошумит в ушах – и все. Но когда нас накрыло в аэропорту уже под конец обороны, и меня контузило – я поднимаю винтовку и понимаю, что не могу один глаз открыть. Не могу – и все! И мне казалось, что я ни на секунду не отключался, не терял сознание, а мне ребята потом говорили: мы уже полчаса бой ведем, пока ты там валялся… Вот контузия меня реально напугала. Она мне до сих пор аукается. До войны я никогда не страдал от головной боли. Теперь я прочувствовал все ее прелести в полной мере.

Кстати, в руке осколок у меня до сих пор торчит. Мы его не можем вытащить. Дело в том, что он под сухожилием и если попытаться его вытащить – высок риск порвать сухожилия. И кто его знает, как это аукнется.

- Неужели совсем ничего нельзя сделать?

- Ну почему же? Можно. В Израиле могут его вытащить, но это очень дорого. Как и в Украине, где расценки на подобные операции стартуют от 200 тысяч… Я сейчас не могу себе позволить заплатить сумму с пятью нулями.

- А государство никак не помогает в таких случаях?

- Для этого наше государство пока не созрело.

Словом, осколки прошивали, в ногу заходило. Но я считаю, что у меня не было серьезных ранений.

- А вообще - когда сложнее всего было? Аэропорт все-таки - номер один в этом отношении или нет?

- Да. Хотя после ДАП я много где побывал. Сразу после аэропорта попал на шахту "Бутовка". Потом – промзона… Но скажу вам так: может, для меня аэропорт был самым сложным в том числе и потому, что сейчас какое-то обеспечение все-таки есть. А тогда – пачка "Мивины", да десять картофелин сварили – и вкуууусно!..

Читайте также: ВСУ обязательно зайдут в Донецк, и большая толпа потянется в сторону Ростова — блогер Фашик Донецкий


Защитники Донецкого аэропорта. Фото: Facebook Сергея Лойко

- Под конец и того, наверное, не было?

- В аэропорту? Да нет, в аэропорт как-то попадало - и продовольствие, и вода. Были такие ротации, когда было трудно. Но там как-то не думали об этом. Понимаете? Взял банку сгущенки – и на пост… Поэтому сгущенку, тушенку и сардины никогда в жизни больше есть не буду.

В 2014 году так не только в аэропорту было – у всех, наверное. Просто чем больше жести, тем меньше на это обращаешь внимания. Бывало, задумывались о том, что нечего есть, лишь тогда, когда действительно уже не было ничего. Но там, где государство не могло к нам пробиться, всегда пробивались волонтеры.

Волонтеры - это вообще особая каста. Истинные волонтеры – не те, для которых главное в телевизоре засветиться. Те, которые из дому все вытаскивают, на фронт отдают. Те, которые способны добраться в такие места, куда не может прорваться никто. Обстрелы сумасшедшие – а они приезжают.

Мы когда в Опытное зашли, с другой стороны уже проехать нельзя было. И у нас закончилась еда. А тут волонтер знакомый звонит: я, говорит, к вам заеду. Мы ему: да не заедешь ты – никак не получится! А он: заеду! И заехал ведь. Воду нам уже не могли подвозить – а он привез. Да еще и говорит: что надо еще – заказывайте!

- Воды тоже не было?

- Да, тогда уже не было.

Вода - это вообще отдельная тема. На Донбассе с водой беда. Это сейчас уже бутилированную поставляют. А в 2014 году привозили воду, которую там где-то набирали. Мы ее называли "ночная", потому что днем ее пить страшно. Пятилитровая обычная баклажка от воды - и через нее не видно ничего. Там какая-то бурая смесь…

У нас, правда, химик был. И он придумал, как ее хоть немного очищать. Взял десять бутылок, повырезал дно - и соорудил кучу фильтров. Там пенопласт, там поролон, там какие-то магниты измельчил… И знаете, вот он это сделал – и пока сепары эту фильтровальную систему не разбомбили, у нас вода была еще более-менее. А так, конечно, привезут тебе эту воду в бутылке, ты ее ставишь – а у тебя ощущение, что эта бутылка на тебя сейчас нападет. Это смешно звучит, но это так! У нас, бывало, соляра замерзала, а эта вода – нет. Вот реально: летняя соляра кристализоваться начинает, а это – стоит! Незамерзайка реально. И ты смотришь и думаешь: ну и как это пить?..

Конечно, бывало разное. И тушенка просроченная, и травились... Но у пехоты, я вам скажу, есть большое преимущество: она может сделать свой быт. Такие вот фильтры, печку, тому подобное… Кабана пристрелишь, притащишь... Было и такое. На день рождения мой, в ноябре, жарили, помню шашлык. В 2014 году. И тут – "Грады". Все по норам. А "Лысый" выскакивает. Он еще бегал, как тюлень. Так вот он выскакивает – и бежит к шампурам. Мы ему орем: ты че делаешь?! А он: та ну его на х*р! "Грады" – каждые 20 минут. А шашлык у нас – раз в год!

Лилия Рагуцкая

Оставаясь на онлайне вы даете согласие на использование файлов cookies, которые помогают нам сделать ваше пребывание здесь более удобным.

Based on your browser and language settings, you might prefer the English version of our website. Would you like to switch?