ONLINE.UA публикует заключительную часть интервью с первым заместителем министра информационной политики Украины Эмине Джапаровой, приуроченного к третьей годовщине оккупации Крыма Россией.
В момент оккупации Эмине Джапарова жила в Крыму, работала журналистом. Под давлением была вынуждена покинуть родину. В октябре 2015 года стала советником министра информационной политики Украины, 20 апреля 2016 года назначена первым заместителем министра.
Замминистра рассказала ONLINE.UA о том, как проукраински настроенные жители полуострова высказывают свой протест оккупантам, объяснила, как живется крымским татарам под властью России, и напомнила о трагических событиях депортации 1944 года.
Предыдущие части интервью читайте здесь:
Россия хотела провести "мягкую" аннексию Крыма, но сценарий резко поменялся - Эмине Джапарова
Мир не готов отвоевывать Крым, но есть те, кто мог бы помогать активнее - Эмине Джапарова
- У меня такие состояния порой бывают: будто ты в театре и ты не веришь происходящему. На сцене идет игра, а ты - сторонний наблюдатель. И думаешь: "Когда же эта сцена закончится, когда же смена декораций произойдет?"
До слез трогает, когда встречаю в Instagram геолокации "Раздольное, Крым, Украина", "Керчь, Крым, Украина". Обозначая в соцсети свой регион, люди отмечают Украину - и я понимаю, что это сегодня героизм. До слез трогает, когда приезжают друзья и говорят, что три года ждут, когда вернется Украина. Для них это не вопрос времени, а вопрос принципа - они считают Крым украинским, и по-другому для них не может быть.
Эмине Джапарова пикетирует посольство РФ в Киеве, 2015 год. Фото: krymr.org
Мы собираем факты ненасильственного сопротивления оккупации. Знаю людей, которые не взяли российский паспорт, оформляют вид на жительство, а это связано с большими трудностями. Россия создала такие условия, когда без паспорта ты в Крыму - никто, не можешь толком получить медицинские услуги, образование.
Часть крымчан отмечает Новый год не по московскому времени, а по нашему, устраивают фейерверки, когда в Киеве двенадцать часов.
Еще: девочки красят ногти в цвет украинского флага, либо же одевают синюю юбку, желтую блузу - такой иносказательной формой подчеркивается политическая позиция.
Повторю, для этого сейчас необходимо мужество. Вот недавно рассказали про дальнюю родственницу, ученицу третьего класса. Она на продленке позвонила маме и поговорила с ней на крымскотатарском языке, попросила забрать ее немного раньше. Учительница стала ей выговаривать, мол, нельзя разговаривать на языке, который никто не понимает: "Откуда я знаю, что ты говоришь, может быть про меня что-то!"
Из крымских татар снова делают второсортную нацию - пришлый народ, предателей. Я вспоминаю время, когда происходило наше возвращение на родину - уровень шовинизма был тогда очень высок. И вот сейчас у меня ощущение: грязь за годы независимой Украины осела на дно банки, а затем эту банку встряхнули и ил опять поднялся на поверхность.
Читайте также: Есть два способа вернуть Крым и добиться мира на Донбассе — Владимир Огрызко
Стараются поделить наш народ: правильные крымские татары остались, неправильные — уехали. Но кто поступил правильнее: те, кто переехал на материк и занимает здесь активную позицию, или те, кто остался и молчит, потому что по-другому там нельзя? Если бы активные люди не рассказывали о Крыме миру, если бы не было большой истории о правонарушениях, то уровень репрессий был бы выше. Не десятки пропали бы или сидели в тюрьмах, а сотни и тысячи. И никто бы ничего не знал - вот как сейчас на Кавказе, в Чечне, Дагестане. Вот как узнать, что сейчас происходит внутри России? Никак, потому что там нет свободы слова.
А народ разделить нельзя, свое предназначение есть и у тех кто уехал, и тех кто остался. Я уверена, что у народа есть связь с землей, это как связь растения с почвой - пальма в Сибири не приживется. Крымские татары привязаны к этой земле, потому что мы стали народом на этой земле, и нас не удалось уничтожить. Я уверена, что у крымских татар есть иммунитет, ведь мы пережили советские годы, когда не имели равных прав с другими народами. Шла русификация, не было доступа к образованию, не было возможности изучать крымскотатарский язык, в школе ты вынужден был разговаривать по-русски, иначе ты не человек - это касалось всех среднеазиатских республик.
Но поколение, родившееся в депортации, с молоком матери впитало мысль о возвращении на Родину. И если мы говорим, что Украина сохраняется в Крыму, то еще и потому, что крымские татары умеют любить и ценить свою Родину.
Митинг в Крыму к годовщине депортации крымских татар, 2014 год. Фото: qtmm.org
- Я много раз был в Крыму, люблю эту землю. Вспомнился такой эпизод. Я жил в Орлином, в Байдарской долине — одном из прекраснейших мест мира. В то время Байдарская долина была никак не связана в моем сознании с крымскими татарами, ведь все села там носят русские названия. И вот я узнаю, что все они переименованы после депортации 1944 года: Орлиное было Байдаром, Колхозное называлось Узунжа. И я прочитал, что в эти села переселили колхозников из Воронежской области. Я представлял себе, как они занимали оставленные хозяевами дома, делили оставшиеся вещи...
- Вот в этом отличие. Моя мать никогда бы не смогла заехать в чужой дом. Никогда. И мне события 2014 года четко помогли почувствовать историю. У меня был серьезный флешбэк в 1944 год (сильные переживания, связанные с событиями прошлого - ONLINE.UA).
Я поняла, что чувствовали крымские татары военного поколения - как обе мои бабушки. Как их мужья воевали, а потом разыскивали свои семьи в местах депортации.
Я представляла, что в четыре утра ко мне завалились спецслужбы и дали пятнадцать минут на сборы. Что мой муж на войне, защищает родину, а я с детьми собираюсь непонятно куда. Не могу даже взять нужные вещи. Вспоминаю, как расстреливали тех, кто оказывал сопротивление.
И эти картины в голове визуализировались, я представляла весь тот ужас. Людей везли в вагонах для скота, напихали как селедок в бочку, в два уровня. Люди умирали от невозможности дышать, и там же рождались дети. Когда умирали в вагонах старики, не было возможности их похоронить. Покойников выкидывали просто в окно или собирали на редких остановках, когда людей кормили какой-то баландой.
Я уверена, что эти жуткие истории не могут пройти мимо, они фиксируются в коллективной памяти. У крымских татар есть генетическая память, и она не позволяет им радоваться российской действительности. И по-другому не может быть.
Читайте также: Крымские татары могли не допустить оккупации полуострова, но их "проработали" россияне — соратник Яроша
- Когда вы были в последний раз в Крыму?
- Это было год назад, в ноябре 2015 года - до того, как стала советником министра. Мы отметили день рождения дочери. Я уже знала, что стану советником и возможности ездить в Крым у меня не будет.
Иногда очень хочется поехать домой, протестировать их систему, но риск очень высок. Все равно иногда думаю: ну что они могут со мной сделать? Сделают меня невъездной или депортируют? Не хочется верить, что меня могут посадить. Но мне говорят: у тебя двое маленьких детей, ты официальное лицо, не надо давать им такой козырь. Так что пока я "офіційна особа" - я не езжу в Крым. Но это боль. Потому что вся работа, весь поток событий дня связан с Крымом. Я вечером говорю по скайпу с родными или друзьями - и собираю всю волю в кулак, чтобы не расклеиться.
