Для вихідців із Донбасу сепарський полон був майже рівнозначний смерті - боєць АТО з Донецька
Категорія
Україна
Дата публікації

Для вихідців із Донбасу сепарський полон був майже рівнозначний смерті - боєць АТО з Донецька

Для вихідців із Донбасу сепарський полон був майже рівнозначний смерті - боєць АТО з Донецька
Джерело:  online.ua

У перших трьох частинах інтерв'ю "

У Губарева на стенах были свастики, а в Донецк навезли чертей из России", "

Как охотились на титушек ДНР" та "

Сепары долго не верили, что с ними сражаются местные» ультрас "Шахтаря" і доброволець АТО Віталій Овчаренко розповів про зародження проросійського руху в Донецьку, боротьбу з бойовиками після захоплення столиці Донбасу і перші місяці на фронті.
Закінчення бесіди Віталія Овчаренка з журналістом ONLINE.UA Ярославом Гребенюком присвячене виходу з оточення в Дебальцевому під час однієї з найбільших битв війни на Донбасі взимку 2015 року.


Ехали в «Газели» втроем, а у меня в голове мысль “Машина - идеальная мишень!”


- А затем мы стали выходить из окружения. 16 февраля попытались сгруппироваться со 128-й бригадой. Выехали, но на окраине Дебальцево по нам стала жестко работать артиллерия. Все залегли.


Потом машины развернулись и стали возвращаться на базу – и тут я потерялся. Ехали в «Газели» втроем, а у меня в голове мысль: “Машина - идеальная мишень!” Я выбрался из машины, пошел и увидел группу, как тогда думал, ребят из нашего батальона. Но это оказались нацгвардейцы. Рассказал им – кто я, куда направляюсь. В общем, я решил идти на базу, которая была метрах в пятидесяти, и только от них стал отходить, послышались крики: «Сепары! Сепары!». Вернулся, мы резко начали занимать круговую оборону. Закрепились на автобазе, и снова начались бомбежка и стрельба. Ночью не рискнул возвращаться на базу, свои могли за сепара принять - обстановка была на пределе.


Утром вышли, начали перемещаться – опять загремело. Забежали в частный сектор, в чьи-то дома. Крыло так, что взрывной волной выносило окна, пыль залетала в хату. Мы штабелями просто лежали на полу. В очередной раз подумал: «Мы здесь и останемся!». Но нам снова повезло. Там недалеко стояла техника, нужно было выбираться к машинам. Две из трех завелись, третью заминировали и поехали на командный пункт. Опять стали бомбить, мы едем, видим мертвый город и не знаем, что ждёт в следующую минуту.


- Ты рассказываешь – такое впечатление, что только русская артиллерия там и была.


- А это каждый по-своему запомнил. И пулеметы били, и снайперы сидели на чердаках, стреляли по автобазе. Но, видимо, у меня в памяти так осталось – постоянно гухает. А кому-то наоборот – звук трассеров слышится. Как оказалось, мне именно бомбежку тяжелее переносить, нежели стрельбу. Наверное, потому, что при бомбежке от тебя ничего не зависит. Хотя, по сути, и при автоматической стрельбе тоже от тебя мало, что зависит. :)


И вот мы стали отбиваться. Ребята, с которыми я был, я понял, это «спецура». По их выправке, по оснащению, по повадкам, по движениям.


И там был танк сепарский – он, гад, мешал жизни. Подъезжает, обстреляет и скрывается. А у нашего вроде как что-то случилось со спусковым механизмом в дуле. В общем, нашему на перезарядку чуть ли не 10 минут нужно. Я вот сижу, прижался к стене, и один из наших, говорит: «Давай, таскай нам «мухи» (гранаты для "РПГ-18 Муха" – ONLINE.UA).


А там еще шутник был один, дядька такой взрослый, он так встретил: «Шо так довго? Ми вже думали - тебе завалили! Гигиги!»


У меня спрашивают: «Понял, где их брать?» Сказали – где. Прибегаю на базу, говорю: «Мне нужны «мухи»!» - «Какие мухи?» Запомнил, что меня так странно приняли, наверное, подумали, что я тронулся, но что проще дать, чем отвязаться. Короче, дали, принес я первую партию.


В это время, чтобы было понятно, идет стрельба жуткая, свистят пули. И я совершил пять, может больше, таких пробегов – туда-сюда. Назад с «мухами» было проще бежать, то одноэтажное здание, куда возвращался, давало хоть какое-то ощущение защищенности. Тяжело себя пересилить. Понимаешь, там настоящий бой был. Вот уже собрался, открыл дверь, тут недалеко взрыв – пыль внутрь заносит – и закрыл сразу дверь!



Первый раз я минут двадцать решался, а потом легче пошло, может быть, освоился. Ко мне мощный такой вояка подошел, говорит: «Друже, шо ти тут стоїш? Твої «мух» чекають. Хлопці зараз в ж***, а ти стоїш «рєшаєшся» - біжи вже!» И побежал. Так и бегал – вернусь, отдам первому попавшемуся и обратно. А потом вообще замес начался. Бегу с грузом, помню только хлопок, в глазах побелело - как молния, меня об бетонную стену швырнуло. Через какое-то время, может секунда, может десять, я очнулся, лежу на замерзшей земле и ее пальцами шкрябаю. А другая рука у меня трясется. И в ушах гул низкочастотный – как если ухо сначала открыть, а потом закрыть. Пошевелил руками – работают, спину вроде тоже чувствую, и вот я помню, что я именно решаюсь некоторое время – пошевелить ногами или нет? С ногами тоже нормально. Осмотрелся – вроде красного на теле нет ничего. А, и еще – где-то рядом крупнокалиберный пулемет работал, смотрю, метрах в тридцати от меня куски земли взлетают. А может, и не пулемёт - но землю мерзлую отлетающую помню очень хорошо.


И тут бежит вояка, у него кровь со лба хлещет. Он кричит: «Шо ти тут розлігся!? Вй***й!» Я благополучно подрываюсь после его слов, бегу три метра и тут вспоминаю, что «мухи» забыл. А толку мне без «мух» идти? Разворачиваюсь, подхватываю эти «мухи», спотыкаюсь, падаю, снова падаю, бьюсь головой, бегу дальше.


Наконец, добегаю до укрытия, отдаю груз, сажусь под стенку, говорю: «Капец!» А там еще шутник был один, дядька такой взрослый, он так встретил: «Шо так довго? Ми вже думали - тебе завалили! Гигиги!» Я сам проржался, но в голове – полный винегрет.


А в следующий раз прибегаю с «мухами» - а на той позиции уже никого нет. Вот честно скажу – я посидел некоторое время, никто не появился, я «мухи» там оставил и убежал. Искать там кого-то на то время, я думаю, не имело смысла - всюду стрельба. Ищу, куда приткнуться, смотрю возле ямы с плитой какие-то типЫ наши сидят: «О! Біжи сюда!» Ну, хоть крыша над головой! Вот в этом блиндаже я закурил в первый раз, до этого не курил. Я еще помню, потом сигарет не было, побежал стрельнуть сигарету, чуть взрывом не накрыло. Тоже смеялись. Потом одна группа ушла, нас два человека осталось. Я и взрослый мужик. Он говорит: «Ты же доброволец?» Я: «Та нет! Я из райотдела в Артемовске, пэпээсник!»


- А почему ты ему не стал говорить, что ты – доброволец?


- Чтобы не знал никто – мало ли что, в плен попадем, там, если ты призывник или кадровый военный – один разговор, а доброволец – значит «бендера-правосек», шансов уцелеть в разы меньше, а я ж ещё и сам “донбасянин”, а для нас слово "плен" почти равносильно смерти. Да и в разных сепарских списках я был.


И у того мужика была рация, он услышал, что сепары уже на территории базы, блиндажи зачищают. И он сказал, что сам родом из Луганска или из области, а служил во Львове, поэтому ему, как и мне, добровольцу, плен не подходит. «Но я сам себя завалить не смогу!» – говорит. «И я не смогу!» - отвечаю.


Он предложил вместе выбираться. Мы взяли по гранате и договорились действовать так: каждый выскакивает, бросает свою гранату в сторону и бежит-шмаляет. Мол, кто-то один выживет, а если повезет – то и оба. И вот мы уже наготове, собираемся с духом – и тут произошло еще одно чудо тех долгих дней.


Послышалась пальба. Как оказалось, это не сепары, а какой-то наш отбившийся отряд прорывался к штабу. В блиндаж стали забегать бойцы. Получается, нам не надо было бежать по открытой простреливаемой местности. Переждали ночь. И вот образовалась группа – хорошие бойцы. Стали придумывать, как выходить из окружения. На то время уже было понятно - нас сметут утром. Решили выбираться любой ценой, если нужно - ползти. Была тактика такая: выползать в поле, идти по дороге по направлению к Логвиново, но не именно по дороге, а параллельно ей, обходить Логвиново, а дальше идти полями, обходя села, посадки. Посадки рискованны – там или растяжка, или засада. Идти ночами, а днем пересиживать в каких-нибудь буераках-оврагах. Еще кто-то компас нашел, говорит – будем идти по компасу. Но не забываем, что это была зима с морозами. В Иловайске во время окружения хотя бы лето было, можно было днем спать в укрытиях. А зимой – минус двадцать. Не знаю, как бы этот прорыв закончился... Но, слава Богу, этого не случилось.


Услышал, как кто-то из наших вояк сепаров по рации кроет: «Попробуй возьми нас, тварь!»


Потом по нам из соседних домов стрелял пулемет. И никак не могли понять – откуда он ведет огонь. Возможно, с чердаков. И вот мы несколько раз так делали: выбегали, обстреливали чердаки и возвращались. Заряжались - и назад.


И тут был такой момент – мобилизационный. Я зашел в предбанник КП и услышал, как кто-то из наших вояк, как я понял, сепаров по рации кроет. Типа, да идите вы нах*р сдаваться! «Попробуй возьми нас, тварь!» И я после этого даже духом так воспрянул – эгегей, не все так плохо, да мы еще прорвемся! И нашел сухпайки, разорвал их, хоть перекусил немного – две галеты съел и стакан воды выпил.


И вот – ночь. Мы собираемся выдвигаться. Я, помню, пораспихивал по карманам эти галеты, патроны. И тут мне сказали, что наши, моя группа, где все МВДшники, - в третьем боксе. Меня отвели к ним. А там, возле нашей техники, были оборонительные завалы: ящики с землей, деревья. И у меня уже к тому времени, появилась надежда, что повезёт все же выбраться живым. Почувствовал «жагу боротьби» - стал высовываться даже там, где не и надо было. К примеру, из всех кто в боксе были, только мы втроем начали эти завалы расчищать – под обстрелом. Тупо по нам били. Как никого не убило - не понимаю. Но мы завалы разобрали.


Тут началась другая фишка – один из автомобилей, на котором мы должны были уезжать, не мог завестись, никак с аккумулятором не могли разобраться – фары мигают, а двигатель не заводится. А колонна уже собралась – за забором, мы все слышим! Появился риск остаться. Елки зеленые! Я говорю: «Пацаны, надо всю эту хрень бросать, к колонне пробираться. Хоть на крышу лезть!» А они: «Мы сейчас аккумулятор с БТРа донесем – заведем!» Хорошо. Принесли, но опять не заводится. А часть колонны уже тронулась. Уже некоторые туда рванули, и я говорю: «Пацаны! Мы сейчас одни тут останемся. Извините, я попытаю счастья в колонне!» Они: «Та без проблем!»


Потом попали под обстрел - колонна начала рассыпаться. Но до полного хаоса это не скатилось – потому что своих на дороге не бросали!


Подбегаю к последнему кунгу (армейский автомобиль с фургоном, - ONLINE.UA), стучусь: «Мужики, откройте!» Отвечают: «Все забито!» - «Так я же один!» Говорят: «Ладно, залезай! Сколько вас еще будет таких «одних»! Затащили меня, я там сел – у самых дверей. Еще подумал: «Хорошо! Если жесть начнется, быстро выскочить успею». Едем, двери открыты, я наблюдаю, за нами еще одна машина нарисовалась. Приехали к 128-й бригаде. Там людей подобрали. Потом еще каких-то типОв взяли с собой. Да, я был не последним.


Потом попали под один обстрел, второй обстрел – колонна начала рассыпаться. Одни стреляют, другие прорываются. Но до полного хаоса это не скатилось – потому что своих на дороге не бросали! Если два-три типа бегут, то даже при полном обстреле тормозили, на полуходу их хватали, затягивали.


За нами ехала грузовая машина – вот их взрывом накрыло (рядом приземлилось с ними), даже нас тряхнуло. Машина упала набок, и я видел, как из кузова пацаны просто посыпались.


Много раз останавливались, вылезали, отстреливались, ехали дальше. Это уже какое-то дзеновское нереальное состояние было, когда ты уже не ты - бегаешь, стреляешь, рычишь, кричишь, хохочешь... А потом не сориентировались, начался прорыв через очередной обстрел – машина тронулась, нас четверо осталось. И вот догоняем, один заскакивает на полном ходу, второй, – а я не успеваю. И мы с одним бойцом рядом бежали и глазами встретились. И произошло такое невербальное общение: и его глаза, и мои глаза сказали: «Дружище, держимся вместе, если что, выбираться будем вдвоем!» И я бы без него в машину не сел, и он бы – без меня. Я точно в этом уверен. А машина-то наша все дальше. И мы бежим, то я упаду, он меня поднимет, то я помогу. Если честно, испытал такой маленький ужас: мы не знаем где мы, не знаем даже, где север, восток и запад! И сами. Тот хлопец слабо бежал, я бы мог оторваться, но бегу - оглядываюсь. Не хочу его потерять. Даже ход замедлил. И тут случилось чудо. В нашем кунге спохватились, что не все на месте, покричали водителю, и он остановился. Я не могу передать, как я летел! Сходу в кузов прыгнул, и пацаны меня подхватывают, за каску, за «броник» - кинули в середину. И тут на меня падает туша второго хлопца, что за мной бежал: «Вибач!» Смеюсь: «Та ладно. Дружище! Хоть до Артемовска готов так ехать!»


Я прибегаю к дядьке, тот: «Молодець, швидко! Дивись: зараз буде шоу!»


И опять засада – бьют с двух сторон дороги. Высыпаемся, начинаем стрелять. Я уже пытаюсь разобраться: «Ага! Вон там огоньки – но туда не дострелить прицельно. А вот по тем вспышкам – можно! Но так, чтобы по своим не попасть!»


А рядом лежал один вояка, спокойный, собранный – вот на таких держится вся армия. По виду похож на таких дядек, что еще до войны по Майдану шарились, с запорожскими усами. Он в белом маскхалате, весь в лентах пулеметных, маленький такой коренастый дядька, весь грязный как черт. Говорит: «Шо, страшно, бл***ь?» Я говорю: «Еще и как!» - «З РПГ стріляти вмієш?» - «Не вмію!» - «Бл***ь, де вас таких набирають! Вон – КРАЗ бачиш? Там попроси – три постріли для РПГ! Зараз буде шоу!» - «Не пойду!» Но он раза три гаркнул на меня, я понял – надо бежать!


Подрываюсь, добегаю к КРАЗу, и тут сработала культура – я вместо того, чтоб орать, начинаю стукать по борту. И тот чувак, что там сидел, не испугался, отдернул штору: «Шо треба?» - «Три постріли для РПГ!» И тут еще одно чудо: он не стал долго рыться-искать и не послал меня подальше. А буквально через две секунды дал мне выстрелы и так же быстро исчез. В это все время идёт стрельба.


Я прибегаю к дядьке, тот: «Молодець, швидко! Дивись: зараз буде шоу!» Он моментально заряжает РПГ, очень быстро и четко всбегает по насыпи – как по ровному. Встал на колено, выстрелил, будто не целясь, упал на бок и скатился с дороги снова ко мне: «Ну як?» - «Добре!» Заряжает второй, бежит, стреляет – но уже с другого места. А третий, говорит, мы еще придержим.


- Так куда он стрелял?


- Там внизу был ярок, в нем какие-то дома – то ли село, то ли «фазенды». Вот оттуда по нам работали. И вот я не знаю – дядька попал по ним или не попал. Но после его выстрелов пулемет замолчал. Может просто испугались, отступили.



Фильм "Редкодуб и Дебальцево" от бойца 25-го батальона "Киевская Русь" Романа «Кино»


Во время отступления мы точно не были мальчиками для битья


Короче, когда человек шестьсот или сколько там нас в колонне было, хотят жить – не так-то легко нас и обстрелять. Все на пределе, гасятся до последнего.


Вот было во время другой засады. Идет обстрел, а две наши группы пошли в атаку – очень классно, подготовлено, двумя крыльями. Одни приблизятся – одни стреляют, другие бегут, потом наоборот. И тоже стрельба прекратилась. Во время отступления мы точно не были мальчиками для битья. ТипЫ наши сражались очень жестко. Я рад, что был рядом с настоящими героями.


Еще две БМП колонну сопровождало. Честь и хвала им! Так они кружили вокруг, петляли, петляли, обстреливали, все разведывали – выводили колонну. Мы шутили: «Пиво этим танкистам вся колонна до конца жизни должна покупать!»


А потом наш кунг влетел в речку. А мы столько людей подобрали, что там уже вдвое больше было, чем когда выехали. Пересели на другие машины. Я на МТЛБ 128 бригады (Многоцелевой тягач лёгкий бронированный - ONLINE.UA). Был случай по дороге, когда мы с БМП одним, отъехали от основной колонны и подобрали в поле около 20 наших ребят, как я понял, выходивших из Дебальцево всю ночь пешком. Героические ребята. По ним было видно - многое прошли.


И вот мы, наконец, добрались к своим - пробка возникла: БТРы, волонтеры, раненые, «скорые», хаос. И еще одно чудо. Я вижу грузовик, и в нем сидит мой настоящий боевой  побратим Вася – тот самый, с которым ездили дебальцевский горсиполком фотографировать. «Вася, ты жив!» Смеется: «Них*расе, и ты жив!» Выпрыгнули, обнялись.


А тут врачи, санитары каждую машину проверяют – если есть раненые, отправляют в госпиталь на «скорых». Ведро с кипятком стоит – отогреться можно. Некоторые машины назад отправлялись в поле, снова под обстрел – подбирать пеших. Подъезжали людей ссаживали и назад - за ребятами. Вообще мы тем водителям техники, а особенно тем двум БМПшкам до конца жизни обязаны.



Вот такой был винегрет.


А сейчас книжку пишу об этих событиях, о наших ребятах с которыми мне пришлось быть – до мельчайших подробностей, думаю, к осени она будет готова.


Беседовал Ярослав ГРЕБЕНЮК

Залишаючись на онлайні ви даєте згоду на використання файлів cookies, які допомагають нам зробити ваше перебування тут ще зручнішим

Based on your browser and language settings, you might prefer the English version of our website. Would you like to switch?