США нужна новая большая стратегия в отношении России. По мере того, как кризис в Украине продолжается, не должно быть никаких сомнений в том, что цель, которая была движущей силой политики после окончания холодной войны - медленная, но стабильная интеграции России в евроатлантическое сообщество, - вне пределов досягаемости. Россию это больше не интересует, если вообще интересовало. Она стремиться укрепить себя как независимую великую державу, располагающуюся в центральной части Евразии. Она оттачивает свою возможность составить конкуренцию мировому порядку, возглавляемому США.
В своей статье для National Interest, перевод которой сделал ONLINE.UA, бывший старший директор по вопросам России при Совете национальной безопасности США в 2004-07 годах Томас Грэм дал несколько советов администрации будущего президента США о том, как стоит строить свою политику в отношении РФ.
Американская стратегия не безуспешна. Она расширила евроатлантическую безопасность и процветание, по крайней мере, до тех пор, пока администрация Джорджа Буша не начала давить на привлечение в НАТО Грузии и Украины. Но стратегия была трагически испорчена. Интеграция подразумевала превращение России в свободный рынок, демократическое национальное государство, на которое у нас никогда не было возможности повлиять, как бы мы ни старались. Это все зависело от выбора самих россиян. В ретроспективе, мы (автор имеет в виду США, - ред.) допустили фундаментальную ошибку, передав успех нашей большой стратегии в руки другой страны, интересы которой не схожи с нашими, и лидерам, устремленным использовать её так, как они считают нужным.
Для того, чтобы сформировать новую большую стратегию, мы должны отчетливо посмотреть на Россию. В наших диспутах сейчас преобладают крайности - кто-то видит РФ как главную геополитическую угрозу, кто-то просто верит, что она не имеет больше особого значения. Обе позиции игнорируют основную истину.
Начнем с того, что Россия имеет значение, равно как и любая страна с одним из крупнейших в мире ядерных арсеналов, мирового класса научным сообществом, подходящим для разработки и военного применения передовых технологий, самыми богатыми в мире фондами природных ресурсов и расположением возле регионов бесспорного стратегического значения для Соединенных Штатов - это Европа, Ближний Восток и Восточная Азия. Более того, даже в стесненных обстоятельствах, Россия сохраняет привычки и образ мышления мировой державы. У нее есть первоклассный дипломатический корпус, все более способная военная сила и воля использовать и то, и другое. Она будет оставаться одним из ключевых элементов формирующегося мирового порядка на долгие годы.
В то же время Россия противостоит серьезным проблемам, которые ограничивают размеры любой возможной угрозы для Соединенных Штатов.
С точки зрения геополитики, впервые в современную эпоху, она окружена регионами, которые являются более динамичными. На востоке это Китай, на западе – Европа (находящаяся в беспорядке сейчас, но с потенциальной силой, которая затмевает российскую), и на юге область, переполненная первобытной энергией. За пределами Евразии лежат Соединенные Штаты – первенствующая мировая держава по любым меркам.
Это геополитически затруднительное положение устанавливает контуры собственной "великой стратегии" России. Она стремится вновь утвердить свое первенство на бывшем советском пространстве, своей исторической сфере влияния и фундаменте геополитического веса. Она надеется использовать Китай, чтобы стратегически уравновесить США и коммерчески - Европейский союз. Россия использует расколы в Европе, чтобы не допустить укрепления потенциальной сверхдержавы. И она стремится заставить Соединенные Штаты действовать, как обычная великая держава, то есть, та, которая для продвижения своих интересов должна учитывать интересы других великих держав, в том числе, в первую очередь, России.
Может ли Россия добиться успеха во всех этих задачах, вопрос открытый. В данный момент, похоже, что она из всех сил пытается сохранить свои позиции на постсоветском пространстве от посягательств со стороны Запада и Китая, не говоря уже возможности надежно распространить свое влияние на другие регионы. Одно можно сказать наверняка: чтобы добиться успеха, Россия должна восстановить свою историческую динамику. Сможет ли она это сделать - еще один открытый вопрос.
Сегодня российское государство может сохранить способность мобилизовать ресурсы общества для своих собственных целей, в том числе, модернизации вооруженных сил, но структура власти препятствует раскрытию творческой энергии страны для создания ресурсов, которые нужны государству, чтобы в долгосрочной перспективе добиться своей великодержавной цели. Реформирование этой структуры, однако, чревато катастрофой в сознании элиты с яркими воспоминаниями о горбачевской перестройке, что привело, как сказал однажды Владимир Путин, к одной из величайших геополитических катастроф ХХ века - краху Советского Союза.
Вместе с тем, геополитические головоломки, подпитывают чувство уязвимости. Мы видим серьезные признаки в шагах, которые Кремль предпринимает в период экономического кризиса. Это создание Национальной гвардии, подчиненной непосредственно и исключительно Путину, растущее давление на независимых политиков, – чтобы во время выборов в Думу в сентябре текущего года, упредить повторение беспорядков, которые вспыхнули после голосования в 2011 году. Мы видим знаки в неоднократных напоминаниях, что Россия является ядерной державой, и провокационных стратегических разведывательных миссиях в Европе. Чувство уязвимости углубляется лишь тем, что Россия вступила в длительный период застоя. Можно утверждать, что Россия действует более напористо сейчас, потому что это может быть момент её максимальной мощи лицом к лицу с Соединенными Штатами и Китаем, и, таким образом, момент, чтобы поставить вопрос о мировом порядке и обеспечить РФ место в качестве великой державы в XXI веке.
Какими же тогда должны быть главные принципы политики следующей администрации президента США в отношении России?
Отправной точкой является признание того, что мы перешли в новую эру. Нет необходимости для перезагрузки, стремления к стратегическому партнерству или восстановлению прежних отношений. Мы не должны возвращаться к суровым отношениям противоборства, с акцентом на сдерживании, как во время холодной войны. Пожалуй, нам нужно подойти к России на основе жесткого расчета национальных интересов и несентиментальной, неидеологической оценки того, что Россия может помочь нам продвинуться вперед или помешать нашим целям. Мы должны уделять больше внимания её внешнему поведению, а не внутренней политике. Отношения, которые будут возникать, будут сочетанием конкуренции и сотрудничества, сопротивления и приспособления, в общем, нормальными отношениями между ведущими мировыми державами.
В этом широком контексте, мы должны формировать политику, чтобы отразить различные роли, которые России играет с точки зрения американских национальных интересов, от региона к региону, от проблемы к проблеме.
В Европе, к примеру, Россия бросает вызов нашим интересам, нарушая принятые нормы межгосударственных отношений, и стремится подорвать единство Европы. Нам нужно сопротивляться. В Восточной Азии, напротив, Россия могла бы быть партнером в формировании гибкого баланса сил и направить развитие Китая таким образом, чтобы не подрывать основные американские интересы. На Ближнем Востоке, с учетом её недавних действий в Сирии и активной дипломатии, Россия пробила себе путь к месту за столом переговоров, с которым нужно считаться в геополитических вопросах. Здесь Россия будет временами партнером, временами соперником, пока мы пытаемся разрешить сирийский кризис и, что более важно, выковать прочное равновесие между основными региональными державами. В то же время, несмотря на мрачные предупреждения о грядущем геополитическом противостоянии, Арктика может продолжать быть зоной сотрудничества в области охраны хрупкой экосистемы и эксплуатации обильных коммерческих возможностей.
В решении транснациональных проблем, таких, как нераспространение ядерного оружия, международный терроризм, энергетическая безопасность, изменение климата и пандемии заболеваний, существует большой потенциал для сотрудничества, до тех пор, пока мы не переходим границу, в которой наши интересы сходятся. Как показал недавний опыт в Сирии, Соединенные Штаты и Россия понимают угрозу терроризма по-разному, предлагают отличающиеся способы борьбы с ним и ставят их в различные ряды своих национальных приоритетов. Во всех других транснациональных проблемах, мы сталкиваемся с аналогичными расхождениями в интерпретации, ответах и приоритетах.
Одной из основных задач будет выработка согласованной политики из различных подходов к России по различным вопросам. Как мы структурируем санкции, введенные из-за Украины, чтобы не подтолкнуть ослабленную Россию в объятия Китая в Восточной и Центральной Азии? Есть ли способы сотрудничать с Россией на Ближнем Востоке, которые не ставят под угрозу наши интересы там и помогают ослабить напряженность в Европе? Как бы нам ни хотелось разделять эти вопросы, мы не можем, потому что для россиян все связано, и доверие не делится, а потому огромные различия в силе тянут россиян к поиску асимметричных и неординарных ответов на вызовы, которые, по их мнению, мы им ставим. В этих условиях политика в отношении России должна быть под контролем старшего чиновника, близкого к президенту, который может сломать бюрократическую вертикаль и интегрировать различные стратегические компоненты в единое целое.
У следующей администрации будет работы по горло, в попытках создать политический курс, который должен отойти от большой стратегии периода после окончания холодной войны и создать новый. Эффективная политика потребует сложных компромиссов внутри и между вопросами в глобальном контексте, который чрезвычайно быстро меняется. Нам придется делать трудный выбор. Но это не выходит за рамки нашей способности разрабатывать и осуществлять такую разностороннюю политику. Кроме того, это единственный путь к политике в отношении России, которая надежно продвигает интересы Америки в настоящее время и в будущем, добавляет автор.
