В 2014 году Украина зачитывалась постами Сержа Марко в Facebook, чтобы узнать, что, на самом деле, происходит на фронте. В 2016-м его не только продолжают читать, но и временами критикуют за "порохоботство".
О том, как непубличный волонтер превратился в очень популярного блогера, самом тяжелом периоде войны на Донбассе, людях в Минобороны, которые саботируют реформы, и том, почему он не завидует Петру Порошенко, Серж Марко рассказал в интервью ONLINE.UA.
- Самый первый вопрос: почему Серж Марко? Вас ведь Александром зовут.
- Ой, это вообще очень долгая история. Я сам – твиттерный персонаж. А в Twitter все пишут под псевдонимами, причем, чаще всего, смешными. У меня вообще был поначалу "Кровавый Сенатор".
И вот я там писал – так, ничего особенного. Волонтерил понемногу, особо не выпячивая это. Пока не началась активная фаза боев в Донецком аэропорту. Тогда было много фейков: сегодня 60 погибло, вчера – 100, все умерли, все плохо. Вот я и начал опровергать. Потому что общался с ребятами, которые там были, и знал, как, на самом деле, там обстояли дела. И у меня начали резко набираться читатели – тема была тогда острая. Меня даже Бирюков читать начал, даже где-то там выставлял, что, вот, мол, человек пишет адекватные новости с передка.
Писал я, писал. Если какой-то текст превышал ограничение в 120 знаков, я просто писал его в Word, делал скрин листа – и выбрасывал в Twitter. А потом один из подписчиков мне написал: блин, ну неудобно читать реально, особенно в телефоне – давай будешь в Facebook писать? "Давай", - говорю. И я ему просто отсылал текст в личку в Twitter, а он выкладывал в Facebook. Это вообще его аккаунт был, его самого Сергеем звали, а Марко – фамилия его внука. Вот он так и зарегистрировался. Потом он тот аккаунт мне отдал. А меня сразу забанили.
- За что?
- Потому что российские боты банят блогеров, которые в военной теме тушат "зраду" и все остальное. Я сделал второй аккаунт - меня тоже забанили. Потом третий… В это время, пока я мудохался с двумя аккаунтами, этот Сергей в фотошопе сделал "копию паспорта", где написал "Serg Marco" - и отправил это все на подтверждение личности. А там такие правила, что ты потом в течение 60 дней не можешь поменять имя, потому что оно подтверждено документами. Он мне говорит: я разблокировал аккаунт, пиши здесь.
Так я вернулся, снова начал писать – и особо не парился. Серж Марко – так Серж Марко. А когда прошло 60 дней, оказалось, что Серж Марко – это уже узнаваемый персонаж. Так оно и пошло.
Я своих имени-фамилии не стеснялся и не стесняюсь. Все знают, что я Саша. Многие бойцы меня вообще только как Сашу и знают. Даже история была как-то с морпехами…
- Расскажете?
- Какая-то волонтерша подняла как-то кипиш. Вооот, мол, какой-то человек, какой-то проект помощи морпехам… Что это, мол, такое? Кто такой этот Серж Марко..? Морпехи говорят: стоп, никакого Сержа Марко мы не знаем. "Вот! Я же говорю, что это какой-то мошенник!"
И меня начинают клевать. Набегает куча волонтеров, начинают вопить: "А, мы тебя проверили, а ты – мошенник!" Да здрасьте! У меня – фотоотчеты. У меня – тепловизоры. А вы туда трусы таскаете, не понимаю, кстати, зачем. Боец что – себе трусы не может купить? У меня там оптика, тепловизоры – и вы меня пытаетесь троллить?
И тут звонят ротные: Саша, извини, мы не знали, нам вот сказали - а мы ж тебя как Сашу знаем еще черт знает с каких пор! А тут говорят про какого-то Сержа Марко, мы ж не знали, что это ты… Просят: пожалуйста, не ругайся с ними - все нормально, все отлично. Так что это просто так получилось. Я-то писать не планировал в принципе. И уж точно не думал делать это под псевдонимом.
- Вы говорите, что к моменту "рождения" блогера Сержа Марко уже занимались помощью армии. Когда для вас началось волонтерство?
- В 2014 году.
- Еще во время Майдана?
- Нет. После. Я был на Майдане – практически все время, за исключением 1,5-2 недель в январе, когда я на отдых уезжал. Причем я уехал – все было так тихо, спокойно. Это было начало января, мы тогда на Майдан приходили, чай пили. Там и людей-то особо не было. А потом… Я уже из-за границы смотрю – а в Киеве начали люди гибнуть, начался такой треш, такая жесть!.. Прилетел – и опять на Майдан.
Серж Марко (слева). Фото: Facebook
А волонтерствовать я начал – точно не помню, в июле или августе 2014-го. Поначалу, еще в марте, мы в 25 бригаду чего-то возили, какие-то кроссовки. Но это так, из своих денег. Что-то собирали уже тогда. Потому что все ведь были в шоке. Людей забирали на 10 дней на сборы резервистов – а отправили в АТО. Они вообще не были готовы ко всему этому. Вот мы и покупали батарейки, то-се, ремонтировали что-то… Это еще в Днепропетровске было.
А потом я вернулся в Киев – и занимался уже такмедом, тактической медициной. Когда этот проект закончился – переключился на тепловизоры, навигаторы, ночники. На оптику.
- У вас не раз проскользнуло слово "мы". "Мы" - это кто? Кроме вас лично, разумеется?
- Я много с кем работаю. Вообще-то я волонтер People's Project. Но в то же время я и с "Народным тылом" сотрудничаю, и с "Инициатива Плюс", и с волонтерским батальоном "Дар", и с "Допоможемо фронту"… Со многими. С той же "Армией СОС" мы отлично дружим. Волонтеры – они же все кучкуются. Просто есть такие типы, которые рассказывают: "Ты – муд*к, ты – муд*к, вы все – муд*ки, один я вот такой вот, с короной".
Но, в принципе, все волонтеры дружат. У "Народного тыла", например, нет по такмеду проекта. Но он есть у других. И мы такие: "Роооома Синицин!.." или "Леееша Сихарулидзе!.." У People's Project нет проекта по автомобилям, потому что по нерастаможенным машинам по чекам, по документам отчитаться невозможно. А "Народный тыл" - у них попроще с этим. И я прошу Лешу Сихарулидзе: "Помоги насобирать на 4 автомобиля". – "Давай! Вот номер карточки". И понеслось. В результате автомобили куплены и уехали в АТО. Так мы и работаем. Мы все дружим. И у каждого – своя стезя.
- Вы пробовали хотя бы для себя подвести какие-то итоги последних двух лет? Не знаю… К примеру, сколько автомобилей с вашей помощью получила армия? Или сколько удалось закупить тепловизоров, может, денег собрать..?
- Даже не знаю. Никогда как-то даже не пытался подсчитывать. В последний раз, к примеру, мы завезли на миллион гривен. Мне некогда считать. Да и зачем? Это некоторые другие волонтеры любят говорить: я передал на кучу миллионов. Передал? Окей! Отчитайся. Не можешь? Тогда иди на фиг!
К тому же, я работаю с кучей организаций – и это мне у них всех надо надергать документов. "Народный тыл" 4 машины отогнал – мне надо взять у них отчет. "Инициатива" притарабанила сейчас медицинский бус и складные носилки – значит, надо к ним обращаться. Так что – так и работаем.
- А если говорить о помощи армии, бизнес – большой, не очень большой – помогает сейчас? Или уже не очень?
- Помогают. Просто раньше это было немножко по-другому. Раньше доверие было другое, что ли… Поначалу люди давали деньги волонтерам потому, что к ним было доверие. Потому что всех волонтеров по умолчанию считали белыми и пушистыми. Особо даже не проверял никто. Достаточно было фотоотчета и констатации: собрано столько-то, потрачено – столько-то.
Но потом все-таки люди начали, наконец, задавать вопросы. Плюс ко всему, многие волонтеры, что называется, "поймали звезду". Они начали выступать как лидеры мнений, как эдакие эксперты во всем. Они начали не соглашаться с тем, что им говорили другие люди. Это вызвало ряд конфликтов – в соцсетях, везде, - которые провоцировали эти волонтеры. И, конечно же, подобные разборки на общий имидж не работали.
Впрочем, есть ряд волонтеров, которые во всех этих конфликтах не завязаны и которые пытались вести учет, отчеты, фотоотчеты за все то, что они передают.
Сейчас малый бизнес продолжает помогать. Но он помогает тем волонтерам, в которых он абсолютно уверен. Тот же "Народный тыл", тот же People's Project… Они знают, под что они передают. Потому что People's Project приходит – и не просто говорит: дайте нам 100 тысяч гривен! Он говорит: нам надо сделать такой-то БПЛА, он стоит порядка 130 тысяч гривен, имеет такие-то характеристики, а то, что продается на рынке, не подходит по таким-то и таким-то причинам. Они обосновали потребность, объяснили, куда оно пойдет, где оно станет на баланс – все! Человек уже знает, что, давая деньги этому волонтерскому фонду, он дает под определенную вещь, которая буде выполнять определенные функции - и это все будет подконтрольно. А не как раньше: оплатили бойцу берцы - боец пошел с ними на дембель, оплатили бойцу тепловизор, четвертая волна пошла домой – и он сейчас с этим тепловизором охотится. Вот ему так прикольно…
Это неправильно. Волонтерский фонд ведет учет всей этой техники, он может отчитаться, где она, как она, эта техника проходит по номерам, идет в конкретную бригаду. Есть ряд ревизоров, которые ездят по передовой и смотрят, есть ли оно на самом деле, не лежит ли оно на складе.
- И такое бывает?
- Есть у нас такие командиры, которые смотрят: ой, какая дорогая штука… Это ж за нее отчитываться надо… Положу-ка я ее на склад, от греха подальше, а то эти "макаки" мне ее сейчас поломают… Так не должно быть. Вещь должна работать. И если она во время боевых действий повредилась, сломалась – ее можно отремонтировать или купить новую. Но она должна работать!
Вот таким волонтерам деньги дают. Может, не в тех объемах, которые были раньше, но, с другой стороны, и потребностей таких сейчас нет. В той же форме, в берцах. Хотя они есть. Но почему? Потому что у человека, находящегося в месте ведения боевых действий, форма может жить один день. Выбежал под обстрел, бежал – и упал где-то в мазут, или эта форма разлезлась. Ты не можешь проконтролировать, чтобы боец в этой форме ходил год, как предполагается. Она может убиться за день – и ему надо сразу же после этого пойти и во что-то переодеться. На складе формы может и не быть. А одеться надо.
На такие случаи как раз и надо туда возить форму. Боец-то может и сам бы ее купил – но где ее купишь на передовой? Так что такие моменты нужны. Но той потребности, которая была в 2014 году, когда был просто треш и аут, когда все б/ушные военторги просто выгребались под ноль, когда берцы черт знает каких годов, уже чуть ли не рассыпающиеся в руках, все равно забирали и передавали на передовую, потому что там это было надо очень – такого уже нет. Есть потребности по форме, но они куда меньше, чем были в начале войны. Есть потребности в берцах – но они меньше, чем были когда-то.
Все это заставляет волонтеров переходить на более высокий уровень, заниматься тепловизионными прицелами, определенными высокотехнологичными гаджетами. А не каждый волонтер это может, на самом-то деле.
Мы, например, занимаемся БПЛА. У нас есть люди, которые разрабатывают, делают. Они знают, как шифровать этот сигнал, как что делать. А часть волонтеров так и остались в 2014 году. Как возили носки, трусы, мыльно-рыльные принадлежности и форму – так пытаются делать это и дальше. Все это, понятно, дает свой отпечаток.
Начальник Генштаба Виктор Муженко и Серж Марко. Фото: Facebook
Но, в принципе, люди помогают. И очень много. И в ремонте техники, и в форме, и в тепловизорах… Если бы их сейчас не было, ситуация была бы очень грустная. Настолько, что даже не представляете. У нас есть батальоны, где практически вся техника отремонтирована волонтерами. Ни одна единица не была отремонтирована государством. Это реальность.
- А вообще государство за эти два с половиной года хоть что-то сделало?
- Государство сделало очень большой шаг вперед. Даже не шаг - скачок. Просто всегда надо сравнивать с тем, с чего начиналось. А начиналось это все с пустого казначейства, с бедной разворованной армии, которая не была обеспечена ничем. Это была техника, которая не могла выполнять, по сути, боевые задания. У каких-то бригад, батальонов – могла, а у каких-то - не могла абсолютно.
И если взглянуть с этой стороны, с того, что нам понадобилось очень-очень быстрое наращивание военной группировки, и ее надо было, конечно, обеспечить техникой и всем прочим – то государство и волонтеры сделали просто огромнейший скачок. Это даже не обсуждается.
Точно так же – и в вещевом обеспечении. Мы 20 лет не могли сделать нормальное обеспечение: нормальную форму, нормальные берцы, нормальные сухпайки, нормальные бронежилеты… Ни-че-го! У нас не было ни бронежилетов, ни касок. Были подразделения, когда на батальон было 20 броников – даже один взвод нельзя было обеспечить.
Сейчас бронежилеты есть, каски есть, берцы есть. Еще какое-то снаряжение есть. И оно, все-таки, штатно производится, закупается, выдается - и это очень большой плюс. Те же самые аптечки: их просто не было. Ни плохих, ни хороших. Сейчас они появились. И сейчас мы уже бодаемся не на тему "обеспечить армию аптечками" - мы хотим, чтобы там был хороший, правильный турникет, чтобы там был правильный QuikClot (бинт для остановки крови, - ONLINE.UA), чтобы там была пленка, потому что пневмоторакс – это штука достаточно распространенная… Мы уже идем в сторону качества. Не наличия, не количества – а качества. И это правильно. Значит, мы что-то сделали за эти два года.
- Но ведь к качеству того, что сделали, есть много вопросов. Помните, сколько шума было по поводу талановских берц? Кстати, вы же общаетесь с военными – как они сами оценивают качество берц от "Талана" или формы, которую сейчас выдают?
- Тут есть нюансы. Талановский берц - это пехотный берц. То есть, те, кто критикует талановские берцы - это, в основном, люди, которые купили себе в начале войны хорошие берцы. Ведь речь идет о ногах, о передвижении. А если ты натрешь себе ноги, а у тебя впереди еще 10-15 км – приятного тут мало. Поэтому с первой зарплаты все себе покупали хорошие берцы. Покупали Belleville, покупали Haix, покупали Lowa… И это действительно отличные берцы.
Просто надо понимать прогрессию. У нас до этого были берцы, которые называли "тысяча шагов". Почему их так называли? Потому что тысячу шагов человек сделал – и все, берц нет на ногах. И когда ты после этого получаешь берцы, которые имеют кордуру, литую подошву и прочие гаджеты, прочий апгрейд, да еще такой – это очень-очень круто, на самом деле. Просто те же Belleville, Lowa – они много лет улучшали качество своей продукции, эволюционировали. У них было на это время. А нам надо было сделать здесь и сейчас. И при помощи украинских производителей, которые никогда качественную обувь для армии не выпускали.
То есть, у нас был тот период, когда ребенок должен родиться. И только "Талан", на самом деле, взял на себя ответственность что-то шить. Остальные были готовы предоставить продукцию еще более низкого качества, что не устраивало МОУ. Да, они проигрывают в сравнении со всеми этими фирмами.
Талановский берц – это просто суровый пехотный берц. Но у него есть свои плюсы. Во-первых, это не деревяшка. Во-вторых, он действительно защищает ногу бойца, если тот уронит себе что-то на ногу или наступит на гвоздь, на арматурину, на осколок. Они держат хорошо стопу – это тоже большой плюс. Они защищают более-менее неплохо от влаги, от механических повреждений. Это здорово. Но есть, куда расти. И понятно, что те люди, которые ожидали максимум "деревяшки" или берцы старого образца (это нечто черное и непонятное) – конечно, они говорят, что "Талан" - это здорово, это скачок вперед: работайте, пацаны!
Те же, кто ходит в высококачественной иностранной обуви – конечно, будут говорить, что "таланы" не дотягивают, объективно указывая на какие-то факторы. Это абсолютно нормальный вариант.
Ребенок должен родиться. Та партия берц, которая сейчас поступает в армию, уже сделана по другим техусловиям. Там уже были учтены все замечания, которые были до этого – и даже люди, которые уже успели в них походить на параде (а это значит, что они часами ходили в них в строевой, отрабатывали) не говорят об их недостатках. Если бы там чего-то им натирало, было бы неудобно, жарко – мы бы уже услышали претензии. Но нет. Люди говорят: отличные берцы. И это хорошо. Значит, мы эволюционируем потихонечку.
- Сейчас будет достаточно объемный вопрос. Насколько эффективно идут (и идут ли вообще) реформы в армии? И, если они есть, насколько велика в этом заслуга "Волонтерского десанта", который пришел в Минобороны, тех, кто, возможно, пришел после него?
- Реформы вводятся очень медленно. Это я говорю прямо. И тут, наверное, проблема даже не столько в верхах, сколько в среднем звене. Минобороны Украины – это очень консервативная структура. Основную массу там составляют люди, работающие много лет, пережившие не одного министра и оставшиеся на своих местах. У них есть свое поле, которое они возделывали. И они хотят возделывать его и дальше.
Они не хотят перемен, потому что перемены для них непонятны. Перемены - это более высококачественные специалисты, которых туда надо привлекать. Это какой-то электронный документооборот, к которому они не готовы. Это другие нормативы, по сути, другая работа… Им это не надо. Тем более, что часть этих людей где-то как-то "отщипывают" от каких-то процессов, они не хотят чтобы что-то поменялось, с этой их "прибавкой" к заработной плате. Вот они и саботируют все.
Сопротивление идет на уровне отделов, на уровне департаментов. Каждую бумажку саботируют, возвращают. В армии вообще есть возможность просто утонуть в бумагах, они это умеют. Более того, иногда даже не выполняются поручения министра обороны. Они их просто не берут во внимание. Да, они там получат какое-то замечание, они получат потом свое. Но даже до такого опускаются. Это, как по мне, самая-самая проблемная часть.
- А "Волонтерский десант"?
- "Волонтерский десант" пытается раскачать эту систему, бороться "за все хорошее, против всего плохого". Но верхушка – она ведь из людей состоит.
Если возьмем Полторака (министра обороны Украины Степана Полторака, - ONLINE.UA) – он действительно пытается что-то сделать. Да и его замы - не все плохие. Там есть очень хорошие генералы, которые действительно горят за свою армию. И это удивительно, на самом деле. Если бы мне когда-то сказали, что прошлая система могла "породить" таких людей – я бы просто рассмеялся. Но они действительно есть.
Так же, как есть и другие замы. Которые не хотят изменений. Которые хотят все держать под своим контролем. Которые хотят, чтобы эти процессы вот именно так происходили. Они очень сильно мешают. При этом они прекрасно знают законы. Они знают, на какие нормы полагаться, чтобы отвернуть какой-то документ. Как какую реформу саботировать. И это все по закону, абсолютно.
- Почему же их не увольняют?
- Уволить военнослужащего из МОУ очень тяжело. Его защищает закон. Доказать, что этот человек некомпетентен, что он неправильно выполняет свою работу, что он своими действиями мешает прогрессу - это практически нереально.
- Но что-то же нужно делать? Что?
- Менять законы. А Верховная Рада у нас не особо к этому готова. Так что сейчас этот процесс идет на уровне рекомендаций от специальной группы, в которую входят и "Волонтерский десант", и другие волонтеры, и гражданские организации, которые по человеку выдергивают, проверяют и говорят: этот не годен, этот не годен, этот вообще не понимает, где он находится. Ему когда-то сказали "делай это", он ответил "так точно" - и делает. "Плохо делаю? Так дайте мне указания, я пойду что-то другое делать"... К сожалению, в армии не всегда на должности ставятся люди по компетентности. Они чаще ставятся по принципу "кто там – ты? Делай". Это тоже большая проблема.
Так вот, сейчас это идет на уровне рекомендаций. Но очень большая проблема в том, что государство не может обеспечить достойные зарплаты для специалистов хорошего уровня. И, к сожалению, не стоит в Минобороны очередь из чистых, кристальных, патриотичных людей, желающих занять там ключевые должности. Нет такой очереди.
Поэтому есть в МОУ человек, плохо он что-то делает – а снять его нельзя, потому что вообще функция провалится. Кого поставить на его место? Некого…
- А вы бы пошли? Если бы вам предложили пойти и занять одну из ключевых должностей?
- Я бы - не пошел. Только по той причине, что меня уже вовсю ассоциируют с Бирюковым (советником президента Украины Юрием Бирюковым, - ONLINE.UA) и с "Волонтерским десантом". Это бы снова началось: Бирюков опять своего привел, чтобы на потоки посадить, и так далее… Даже только по этой причине, наверное, мне бы не хотелось.
- А в политику?
- Вы понимаете, у нас политика сейчас – это такие люди, что рядом с ними бы…
Я знаю, что там есть большое количество очень хороших людей. Андрея Тетерука я очень уважаю, Татьяну Рычкову… Там есть действительно хорошие люди. Но идти в нынешнюю политику, в которой большинство – совершенно другие, просто не хочется. Серьезно. Хочется делать – и гореть этим. В нынешней политике это невозможно.
Серж Марко
Я знаю, как туда Рычкова пошла. Она ведь не хотела идти в депутаты. Ей просто сказали: если не ты – то кто? Ну, придет Загид Краснов (политик из Днепра, откуда в Верховную Раду была избрана и Рычкова, - ONLINE.UA). Что, Украине от этого лучше станет? Нет. Не станет. Тогда иди ты… Это было просто от безысходности. У меня, к сожалению или к счастью, такой безысходности нет. Поэтому я пока туда не хочу.
- А усилить ту малочисленную группу порядочных людей – чем не стимул?
- Ну, во-первых, выборов нет. И в ближайшее время, надеюсь, не будет. Во-вторых, я надеюсь, что следующая Рада будет поадекватнее, чем нынешняя. И там уже будут совершенно другие люди. Но пока желания - вот честно! - нет.
Я понимаю Порошенко. Ему достались очень дырявые сапоги. И ему надо в этих сапогах сейчас идти и не замочить ноги. Попытались наспех собрать все эти партии: "Народный фронт", БПП… Но, поскольку это было наспех, туда прошло очень много людей, которых, как по мне, там быть не должно. И со всеми этими людьми на борту Порошенко пытается заставить плыть весь корабль. Получается, как получается. Я ему не завидую. Но и находиться на этом корабле не имею ни малейшего желания.
- Пока нет критической необходимости, да?
- Да. Плюс ко всему, я сейчас работаю, у меня официальная, белая заработная плата. И я, например, не знаю, на что живут ряд депутатов, которые туда так стремились - и прошли. Вот на что они живут? На зарплату в 7 тысяч гривен?
- Не просто живут. Еще и квартиры покупают…
- Так точно. Я не хочу так жить. Я считаю, если ты уже народный избранник, то ты должен отчитаться за каждую копейку. Это, знаете, как раньше в МВД, которое сейчас пытаются реконструировать. Один мой знакомый говорил о милиции: идти туда и быть честным – умрешь с голоду. Идти туда и воровать – не хочу.
Продолжение следует...
