ONLINE.UA продолжает публиковать беседу украинского блогера и писателя Павла "Паштета" Белянского с журналистом Ярославом Гребенюком.
В первой части интервью Паштет рассказал, на что надеялся, открыв собственное издательство, и как на основе своей книги "Стоматолог решает жениться" создает сейчас сериал для одного из украинских телеканалов.
В продолжении беседы Белянский рассказывает, как он попал в похоронный бизнес, после чего написал свою первую книгу "Я работаю на кладбище".
- Павел, расскажи, как человек интеллигентный попадает в бизнес ритуальных услуг?
- Как в старом анекдоте. В советское время арестовывают валютную проститутку, спрашивают: "Как ты докатилась до такой жизни?" - "Повезло!" Так и у меня.
На самом деле, я не прикладывал гигантских усилий, чтобы попасть в это дело. Вот закрепиться было сложно, приходилось активно работать локтями. А то, что попал — совершеннейшая случайность, могло произойти с кем угодно. Я работал на предприятии, которое совершенно ничем похоронным не занималось, а потом нам предложили участвовать в поставке ритуальных продуктов для магазинов Киевского спецкомбината. И владелец нашей компании попросил меня поработать с учетом. Он сказал: "Не смотри на это, как на ритуальные товары. Забудь! Это просто цифры. Вот это - объемы продукции, вот цены - просто сделай, чтобы у нас все здесь было в порядке!"
Я сделал учет и шаг за шагом начал погружаться в тему, понимать тонкости. И получилось, что я за чужой счет смог посмотреть изнутри, как этот бизнес работает. Не прикладывая усилий. Просто мне открыли дверку, сказали: "Ну, на! Зайди, посмотри, научись!" Два года, сидя на зарплате, я мог со всем этим разбираться, задавать любые вопросы: и поставщикам, и рабочим, и работникам спецкомбината.
А потом встретился человек, который этой темой уже немного занимался. Так все и сошлось: мы сложили его опыт и мои знания, поняли — можем сделать что-то свое и заработать денег. Вроде получилось.
- Получается — и не было первого шока от новой профессии?
- Это уже было потом, когда пришлось непосредственно общаться с людьми. Ритуальные товары перестали быть просто товарами. Это был сложный период, даже хотел бросить.
Ведь, когда бабушка на последние деньги покупает в магазине полбатона, потому что на целый у нее нет денег, об этом вряд ли думает человек, который этот хлеб грузит на комбинате. А вот когда ты оказываешься на передке, сидишь в похоронной конторе, и приходят люди со своей болью — от этого становится трудно.
- Книга "Я работаю на кладбище" - сборник рассказов. Расскажи, как написалась первая история!
- Первый случай, который меня потряс и стал первой историей, которую я написал.
Пришла пожилая женщина, тихий, спокойный человек. Было ей за шестьдесят лет. Все в ней было уравновешено: ровное лицо, никаких переживаний, истерик, судорог. И она спокойно рассказала свою историю.
Когда ей было лет двадцать пять, у нее была дочка. Дочка гостила у бабушки в Днепропетровске, и там она утонула. Будучи в эмоциональном шоке, женщина приехала и похоронила дочь там же, в Днепропетровске. А через несколько лет ей приходит письмо: кладбище сносится, на его месте будет Парк культуры и отдыха. И родственникам дается определенное время: либо они останки забирают, либо там все бульдозерами поровняют. Потом посадят деревья, поставят качели — и все будет красиво. И женщина поехала в Днепропетровск, пришла на кладбище. Никому не дала раскапывать, сама выкопала. Она мне рассказывает: когда хоронила девочку, сама ей косички заплетала. Одна косичка все расплеталась, она ее снова заплетала. И вот она открыла гроб, все в коробку переложила — и косичка там эта была, непослушная. Она выкупила купе в поезде и ехала одна, всю ночь коробку эту держала на коленях. Приехала в Киев, похоронила останки на Берковецком кладбище, прикрутила медальон и легла там: "Все, больше жить не буду!" Но прожила еще много лет. Когда дочка погибла, она развелась, замуж потом не выходила, детей больше не было.
Вот это все она мне спокойным, ровным голосом рассказала и заказала двойной памятник, для дочки и для себя. "Ну, вот и все, - говорит. - Еще чуть-чуть, еще немножечко, и мы, наконец-то будем вместе! Слава Богу!" И вот так ровно ушла.
Я не знаю — наверно, полпачки сигарет скурил после ее ухода. И больной бродил полдня, куда идти с этим не знал. И написал про это рассказ. Это было, как к психологу сходить. Выложил в блог, потому что нужно было с кем-то поделиться. И в итоге — это стали читать.
Почему я пишу эти рассказы — я понимаю, для меня так проще. А вот почему люди читают такие сложные, трудные истории, делают перепосты? Этот вопрос всегда остается открытым, как бы я на него себе ни отвечал... Наверное, для людей это тоже какая-то эмоциональная разгрузка.
- Я пытался представить, как это — все время соприкасаться со смертью. Весной стал писать о событиях на Донбассе, постоянно встречался с людьми, которые рассказывали про военные зверства, часть из них прошли плен, пережили пытки, часто это были мои луганские знакомые. Меня колотило, когда расшифровывал интервью. И думал тогда — неужели привыкну, смогу отстраняться? Что ты скажешь о привыкании?
- Привыкание по-любому есть, это нормальная защитная реакция организма. Если постоянно в рану тыкать пальцем, она зарастает, появляется цинизм. И я его постоянно от себя гоню. Наверное, когда я стану циничным, я перестану этим делом заниматься. А сейчас я понимаю, что мы помогаем людям справиться с бедой, помогаем увековечить память. И избавляем от беспокойства: люди к нам пришли, и мы все сделаем так, как они хотят, больше думать ни о чем не надо.
Как только я перестану ощущать, что мы помогаем, пойму, что мы просто зарабатываем деньги — я с этим делом покончу. Потому что деньгами все не меряется.
- Я говорил с твоими знакомыми, узнал, что вы делаете памятники для украинских воинов, погибших на Востоке, что снижаете в таких случаях цену.
- Ох, трудная тема. Мы когда с партнером обсуждаем работу, то мы уже второй год, в меру своей циничности, называем "годом субботников". Потому что мы принципиально не зарабатываем на памятниках погибшим бойцам, работаем по себестоимости плюс амортизация оборудования.
За часть таких памятников до сих пор не расплатились. Ну что же, не заплатят, значит, не заплатят.
Помню такой случай. Мы только что сделали мемориальную табличку для школы в Запорожье, где учился очередной погибший парень. Табличка стояла в офисе. И пришел молодой человек, он заказывал такую же абсолютно табличку — для захоронения бабушки. Обсудили детали, обозначили цену, потом парень спрашивает: "А дешевле — нет?" Говорит, что понимает, какие у нас хорошие заработки, и просит ужаться… А у меня как раз сильно болело по поводу этой таблички для погибшего парня, и я этому клиенту отвечаю: "Видишь, стоит табличка? Вот это мы делаем по себестоимости, чтобы такие как ты платили настоящую цену, и мы могли себе хоть как-то обеспечить нормальное существование! Так что — бери плати или уходи!" И он так посидел и говорит: "Так дешевле нельзя?" - "Нет!" - "Тогда давайте дороже!" - "В смысле?" - "Давайте я дороже заплачу!". Вот как-то так все происходит…
- Подумал про этого парня. Возможно, он бизнесмен, который привык в любом случае искать, как удешевлять расходы, всегда торговаться. Ты думаешь — помог парню почувствовать чужую боль?
- Я надеюсь… Нет, я не надеюсь — это было бы неправильно. Тогда это был такой эмоциональный выстрел, так на тот момент все у меня сошлось. На самом деле, нет цели объяснять людям, какими они должны быть. У каждого, на самом деле, есть какая-то своя правда. Я не знаю, где этот парень работает, сколько он зарабатывает, может, у него есть жена, дети, которых нужно кормить? Кто знает, какой у него за спиной еще груз есть? Я стараюсь никогда не судить людей. И когда я пишу историю, я стараюсь написать ее максимально отрешенно — показать картинку, а люди пускай сами решают: хорошо это или плохо, правильно или неправильно.
Продолжение следует…
Беседовал Ярослав ГРЕБЕНЮК
