ONLINE.UA продолжает публикацию серии видеоинтервью, которые сделал в редакции чешский журналист Онджей Соукуп из издания Hospodářské noviny (Прага).
В беседе с журналистом Ярославом Гребенюком Онджей рассказал, почему ему запретили въезд в Россию, как он побывал в Славянске, а также высказал свое мнение о цене независимости Украины и его родной Чехии.
Затем чешский журналист проинтервьюировал бойца АТО и волонтера Виталия Овчаренко.
Следующим собеседником Онджея Соукупа в студии ONLINE.UA стал общественный активист и правозащитник Алексей Бида - координатор Центра документирования в Украинском Хельсинкском Союзе по правам человека.
В первой части интервью Бида рассказал чешскому журналисту о "русской весне" 2014 года в Луганске и том, как он добывал снаряжение для украинских военных в захваченном боевиками городе. В продолжении беседы - о работе волонтеров и важной точке невозврата, которую прошло украинское общество.
- Расскажите, что изменилось в деятельности волонтеров по сравнению с летом 2014-го?
- С каждым минским перемирием волонтеров становилось все меньше, все меньше людей спонсировали деятельность армии. В августе 2014-го, после Иловайска, немного спала волна денежной и другой помощи. Второй раз – в феврале 2015-го, очередной котел, Дебальцевский, очередное перемирие, и движение сильно затихло.
А до этого волонтеры везли все. Ходила такая шуточка: "Волонтер может достать все – главное дать ему задание. Если нужна будет ядерная боеголовка, он ее тоже достанет!" Это было действительно так, волонтеры выкручивались из самых различных ситуаций, включая проблемы при пересечении границы. Если ехала фура со снаряжением из Германии, и ее не пропускали, то эту фуру за два дня буквально переносили через границу на руках. Сбегались муравьи – и перетаскивали).
Читайте также: Война на Донбассе закономерна, там все должно было взорваться - журналист из Европы
Министерство обороны к тому времени уже оправилось от удара, смогло нормально обеспечивать наших солдат. Да, там продолжают воровать – но, тем не менее.
А затем волонтеры ушли в узкие специализации. Одни стали заниматься только приборами ночного видения, кто-то - только медпомощью, кто-то – транспортом. Такой работой – вспомогательной.
Алексей Бида
Группа волонтеров зашла в Минобороны, они создали свой департамент, прописали стандарты для военной формы, для обуви и следят за их соблюдением.
- Украинский коллега мне сказал, что вы собрали для армии около миллиона гривен…
- Тогда активно включилась в работу украинская диаспора – из Польши, Канады, Германии, Норвегии, других стран. Присылали средства, очень сильно помогали.
Один раз у меня была закупка на 200 тысяч гривен, и сто пятьдесят тысяч мне прислал человек из Штатов. Он не назвал своего имени, просто обозначил себя Mr. Smith. Так и не знаю, кто это. И вот, получается, из миллиона, что я собрал, полноценные 15% - от этого «мистера Смита». И эти сто пятьдесят тысяч были очень актуальны. Помогали люди от души, и, я думаю, помогали даже те криминальные элементы, которые выехали когда-то из Украины работать за границу.
Украинские бойцы в снаряжении, привезенном Алексеем Бидой
- И какой вам видится волонтерская работа сейчас, когда не нужно собирать по пять гривен на спальники? Активные волонтеры, не желающие идти в госструктуры, где они себя могут применить?
- Они продолжают точечно помогать армии, берут под свою опеку определенную бригаду, подразделение и затыкают необходимые дыры.
По-прежнему актуальна потребность в автомобилях – их и не хватает, и живет машина в военных условиях недолго. Поэтому многие волонтеры занимаются перегоном автотранспорта.
То есть, задача волонтера - закрыть животрепещущие проблемы, быстро среагировать. Министерство обороны как госструктура не в состоянии оперативно реагировать на изменения.
- А если не в армии? Чем сейчас занимаются в Украине волонтеры?
Активисты занимаются также Интернет-ресурсами. Создают системы, которые обеспечивают прозрачность госзакупок (система ProZorro, – ONLINE.UA), внедряют электронные декларации.
Люди создают организации, которые занимаются конкретными делами, решают общественные проблемы. До войны же часто человеку невозможно было объяснить, для чего нужна общественная организация. Их ассоциировали с политическими партиями. И, по сути, так это и было – каждая партия считала своим долгом открыть "дочернюю" общественную организацию. Либо же организацию создавали под европейские и американские гранты.
А сейчас, например, переселенцы открывают организацию "под себя" и решают проблемы внутренне перемещенных лиц. Я думаю, сегодня в Украине всплеск общественного сознания, в любом населенном пункте можно найти активистов, которые решают проблемы громады.
- Я, общаясь с людьми в Славянске, это тоже отметил. Кажется, это действительно смена парадигмы. Меняется отношение людей к их роли в обществе, в государстве. Люди говорят: "Наш главный успех - что власти с нами считаются!" Хотя говорят, что "точка невозврата" еще и не пройдена, и это движение еще можно скрутить…
- Я думаю, что "точка невозврата" уже пройдена, что задушить общественное движение просто нереально. Советский менталитет, когда человек чего-то ожидал от государства - он уже сломался. Люди понимают, что государство после учебы в вузе не даст им работу, не поставит в очередь на квартиру. Конечно, люди со старым мышлением еще остались, но у большинства работает идея общественного контроля над государством. Человек, который вдохнул свободы, понял, что от него зависит будущее его детей, он уже в ярмо вернуться не сможет.
Беседовал Онджей СОУКУП, Hospodářské noviny (Прага)
