Про проблеми Володимира Путіна з його рейтингом, страхи керівників Росії, сенс "кримнашизма" і анексії півострова, крах проекту "Новоросія" і багато іншого в інтерв'ю ONLINE.UA розповіла російський публіцист, провідний дослідник Інституту Брукінгса (Вашингтон) Лілія Шевцова.
- В России часто возникают какие-то одиозные идеи на уровне первых лиц страны. Недавно председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин предложил считать экстремизмом непризнание референдума в Крыму, «фальсификацию» истории, ужесточить контроль в интернете и т.д. Что происходит?
- Александр Бастрыкин предлагает россиянам отказаться от основополагающих глав российской Конституции и превратить РФ в фактически тоталитарное государство. «Инициатива» Бастрыкина вызвала большой резонанс. Не только в российских СМИ и оппозиционной среде, но и у российского политического класса. Любопытно, однако, что его статья напечатана в издании, которое не является официальным печатным органом («Коммерсант-Власть» - ONLINE.UA). Думаю, это попытка со стороны одного из представителей силовых структур протестировать настроения общества и элиты и их готовность принять более репрессивный поворот. Но Бастрыкин взялся за проблему, которая находится в исключительном ведении Путина, и вряд ли Кремлю это понравится.
- И насколько Бастрыкину удалось почувствовать настроения?
- Бастрыкин является представителем всего лишь одного крыла российского силового поля. И теперь уже не очевидно, что наиболее влиятельного. Путин не может позволить ни одному клану возвыситься – это было бы самоубийственно для самодержавия.
Давайте обратимся к более общему контексту российской модели власти. Я бы сделала четыре вывода. Первое: есть логика российской системы, которая медленно сваливается из рецессии в экономический кризис. Это кризис «болотного» типа, вязкий и мучительный. Экономическая ситуация будет ухудшаться. Более того, происходит деградация политических институтов, вернее их имитаторов, которые не справляются с вызовами. Власть понимает нарастание множества угроз, и в первую очередь, угрозы потери контроля над страной. Поэтому у президента и возникла идея Национальной гвардии, то есть его личного властного ресурса. Происходит и дальнейшая закупорка «окон» во имя спасения режима.
Второе: внутри самого режима существуют разные силы. Подавляющая часть российского политического класса - это класс рантье. А рантье живут не так, как жил советский политический класс, спрятавшийся за железным занавесом. Это люди, привыкшие жить в «Лондонграде» и вахтовым методом наведывающиеся в Россию. Они сумели лично интегрироваться в западную жизнь. Этот политический класс понимает, что диктатура и репрессии в РФ были бы опасными для него, ибо могли бы ограничить возможности личной интеграции «в Запад». Поэтому у силовиков типа Бастрыкина, призывающих к усилению репрессивного режима, не может быть поддержки со стороны российского класса рантье.
Третье: среди российских силовых структур идет борьба. Правда, скорее подковерная, но порой прорывающаяся наружу. Они конкурируют друг с другом за доступ к трону и обладателю трона. Примером этой борьбы является арест хозяина аэропорта «Домодедово» Дмитрия Каменщика, за судьбу которого столкнулись две силовые структуры – Следственный комитет и прокуратура.
Нацгвардия Путина создана как его личный властный ресурс. Фото: РИА Новости
Четвертое: самодержавие всегда опирается на принцип лояльности. Причем выживает тот, кто демонстрирует большую лояльность. Пример Бастрыкина говорит о том, как стоящие у трона пытаются уловить настроения Владимира Путина.
Вся эта картина российского самодержавия демонстрирует далеко зашедший процесс деградации власти. Но у нее, все же, еще сохраняются ресурсы выживания.
- А за что переживать Путину, если у него такой рейтинг, которого не имеет ни один европейский политик, включая Александра Лукашенко?
- Есть такой термин – «бессилие всесилия» (Impotence omnipotence). Этот термин принадлежит аргентинскому политологу Гильермо О'Доннеллу. Он исследовал режимы в Латинской Америке и пришел к выводу, что лидеры, которые удерживают власть долгое время, рано или поздно теряют контроль над ситуацией. Неограниченная власть превращается в «бессилие всесилия». Путин – это тот же случай. У него есть необъятные полномочия и внешне огромный рейтинг. Но он вынужден собирать экстренные заседания правительства, чтобы решить проблему выплаты зарплаты. Между тем, задержки с зарплатами испытывают сотни тысяч российских граждан – около 1% рабочей силы в стране. Но оказывается, что президент не может решить эту проблему. Так же, как не может решить и проблему коррупции. Путин прекрасно понимает, что коррупция разъедает его «властную вертикаль»; но он не может с ней бороться. Ибо это требует полной разгерметизации системы, независимых СМИ и независимого суда, а это гибель самодержавия!
Если говорить о рейтинге, надо понимать, что российское общество живет в состоянии когнитивного диссонанса: с одной стороны, люди поддерживают лидера, но с другой, они говорят, что страна скатывается в кризис. Но тогда вопрос: искренне ли они поддерживают власть?! Сегодня 86% населения говорят о своей поддержке Путина. И в то же время около 70% говорят, что власть коррумпирована. Около 60% говорят, что власть должна уважать права человека, а права индивида должны доминировать над правами государства. И только 16% россиян говорят, что они готовы к самопожертвованию ради государства. Впрочем, и сам Путин не верит в массовую поддержку - иначе зачем ему сейчас в чрезвычайном темпе создавать собственную Национальную гвардию? Для защиты от кого?! Впрочем, массовая поддержка всегда говорит о том, что общество либо деморализовано, либо неискренне.
- Если бы отправить Путина в 2014 год, то он бы все повторил?
- Это вопрос скорее к психоаналитику. Трудно угадать, что сделал бы лидер самодержавного режима, тем более, привыкший скрывать свои мысли. Но кроме психологии лидера есть еще логика единоличной власти на стадии исчерпания, которая толкает лидера к тем или иным действиям. На определенном этапе все авторитарные лидеры становятся заложниками своего режима.
Я бы ответила так на ваш вопрос. Мне кажется, что в 2014 и в начале 2015 года Путин действовал уже в русле выживания российской системы. Короче, не столько его эмоции и взгляды, сколько логика Системы управляла им. Он вряд ли мог спокойно смотреть, как Украина, которую российская власть и даже российские либералы считают российской «окраиной» и частью российского государства, спокойно соскакивает за борт и выходит из зоны влияния России. Любой российский лидер, функционирующий в системе самодержавия, не смог бы равнодушно наблюдать за бегством Украины. «Отрыв» Украины был равнозначен ампутации важного элемента российской государственности. Украинский Майдан подтвердил, что Россия - все еще не пост-империя, а недораспавшаяся, подмороженная в своем распаде империя. Конечно, в Кремле была и надежда на то, что Запад «проглотит» аннексию Крыма и российскую агрессию на Донбассе. Думаю, что если бы Путин знал, что произойдет, то, наверное, ограничился бы только «Крымнашизмом». Я имею в виду и санкции Запада, и сопротивление украинцев, что заставило похоронить идею «Новороссии» (проекта по захвату южных и восточных областей Украины, - ONLINE.UA).
Путину пришлось похоронить "Новороссию"
- Как можно описать отношения РФ и Запада? Это изоляция, полуизоляция, псевдоизоляция?
- Международные отношения потеряли свою прежнюю относительную четкость и определенность. Используя выражение англо-польского социолога Зигмунта Баумана, я бы их определила как форму «интеррегнум», своеобразной текучей паузы. Это характеризует и отношения между Россией и Западом - пауза с неопределенным вектором.
Со стороны Кремля видны попытки найти новую форму модели, которую Россия выстраивала на протяжении всего посткоммунистического этапа: «Быть с Западом, быть внутри Запада и быть против Запада». Сейчас Кремль ищет новый баланс между сдерживанием Запада и сотрудничеством с ним. Российский политический класс не хочет превращения России в Северную Корею - это точно. Класс рантье хочет оставить для себя доступ к Западу – к деньгам и технологиям. Но одновременно рантье пытаются изолировать российское общество от Запада.
На Западе тоже есть силы, которые пытаются найти свой баланс сдерживания и сотрудничества с Кремлем. Нынешнее состояние отношений России и Запада можно определить, как «полуизоляцию» РФ. «Восьмерки» (G8, "Большой восьмерки", - ONLINE.UA) уже больше точно не будет. Западные санкции не позволяют России выйти на международные финансовые рынки, бьют по ВПК и нефтегазовой промышленности. Но и полной изоляции России нет и не может быть, так как Запад боится изолировать ядерную державу, которая может наломать дров. Поэтому по инициативе западного сообщества РФ вновь пригласили в совет Россия-НАТО. Но речь не идет о возвращении к старой модели - business as usual. Запад пытается нащупать новую формулу отношений с РФ. И пока это не очень получается.
- Как в отношения между Западом и РФ вписывается Украина?
- Украина - это фактор, который изменил нынешний мировой порядок, который возник после распада СССР и основывался на вере в интеграцию России в «Европу». Дальнейший вектор Украины покажет, смирится ли Россия с потерей зон влияния, и какой будет судьба постсоветского пространства. Фактор Украины влияет и на Запад. И отношение либеральных демократий к Украине может показать, вернется ли Запад к своим нормам и стандартам в своей внешней политике. В Украине идет еще один драматический эксперимент. Вот его суть: сможет ли Киев выйти из постсоветской модели, не имея шансов на скорое присоединение к ЕС и НАТО? Это эксперимент по выходу из неформальных постсоветских правил игры и сращивания власти и частной собственности. Оказывается, это намного более мучительный процесс, чем многие предполагали. Грустно видеть то, что не только в России, но и на Западе есть силы, которые пытаются задвинуть Украину на задний план. Почему? Потому что они не знают, что делать, как помочь Украине. Как найти реальный выход из украино-российской войны. Поэтому пытаются об Украине «забыть». Между тем, Украина - это поле столкновения между либерализмом и антилиберализмом. И в этом качестве Украина и ее судьба могут стать одним из самых серьезных вызовов для XXI века.
- Почему за годы после распада СССР в большинстве стран конфигурация власти и бизнеса не стала напоминать западную модель? Почему власть так легко конвертируется в деньги и наоборот?
- Думаю, для слияния власти и собственности есть как общие для всего постсоветского пространства, так и частные причины. Если говорить об общих причинах, то следует упомянуть несколько проблем. Первое: все постсоветские элиты (кроме национальных элит в Балтийских государствах) оказались не готовы сформировать консенсус по поводу трансформации своих стран и были не готовы к самоограничению.
Второе: в европейских странах бывшего СССР общество было готово к самопожертвованию во имя правового государства и достойной жизни. Люди были готовы идти через «долину слез». Но политические элиты к этому готовы не были.
Третье: приватизация в наших странах прошла до того, как были построены институты, которые должны были ее регулировать и сделать реально рыночной. Новые владельцы оказались заинтересованы в реализации собственных интересов, а не в развитии рыночных отношений.
Четвертое: в наших странах не была создана независимая судебная система, которая могла бы ограничить интересы элиты и бизнеса. Все это вместе привело к слиянию власти и собственности. Теперь этих сиамских близнецов разделить очень трудно. Когда государственная бюрократия, по сути, контролирует экономику, то нет никаких условий для развития. Бюрократия приватизирует добавленную стоимость и прячет деньги в офшорах. Только независимая пресса, независимый суд и давление общества могут создать условия для разделения власти и собственности. Если в Украине существует еще одна - внешняя - сила в лице Запада, которая также пытается давить, с тем, чтобы разрешить эту проблему, то в России пока нет ни внутренних, ни внешних факторов такого давления. Причем в России феномен «властесобственности», сочлененной власти и собственности, имеет глубокие корни еще с ордынских времен.
- В Украине часто говорят о необходимости модернизации. В РФ во времена Медведева это слово тоже было популярным. За счет чего это возможно для Украины, России, Беларуси, стран Кавказа?
- В 1990-х годах у меня была иллюзия, что три страны - Россия, Украина и Беларусь - через сотрудничество смогут модернизироваться. Но в 1993 году, когда произошел расстрел российского парламента, стало ясно, что Россия начала воспроизводить самодержавие, и наши страны пойдут разными путями в XXI век. Из постсоветских государств, которые остались вне НАТО и ЕС, Украина и Грузия начали первыми пытаться вырваться на новый уровень управления экономикой и отношений власти и общества. Правда, у Грузии сегодня начался откат. А в Украине все еще не решены политические и институциональные проблемы, которые могут позволить начать модернизацию. В России, при сохранении нынешней политической системы самодержавия, модернизация, как трансформация системы в правовое государство, невозможна. Частично реформировать систему самодержавия тоже не получится. Нужны кардинальная ломка и строительство системы на основе новых стандартов. Но этот процесс может начаться только тогда, когда полностью будет исчерпан потенциал выживания самодержавия.
Что касается Украины, то я всегда пытаюсь воздерживаться от комментариев по внутренним вопросам развития вашей страны. Думаю, что российские граждане, учитывая роль России, не должны этого делать. Ограничусь лишь общими замечаниями. Я вижу два важных вопроса в нынешнем развитии Украины, и то, как украинцы их решат, будет важно и для нас в России. Первый: как обуздать элиты и олигархов во имя коллективного блага? Думаю, что украинское общество имеет силы для того, чтобы требовать от элит самоограничения. Второй вопрос: как правильно выбрать форму, политическую систему, которая позволяла бы модернизироваться? Это исключительно важный вопрос и для России. Ваша парламентско-президентская система является предохранителем от авторитаризма. Но она не может существовать без развитой партийной системы. Нужна реальная партийная система. Мы в России рано или поздно будем задумываться над теми же вопросами.
Россия находится в состоянии "полуизоляции". На фото - Владимир Путин в одиночестве на саммите G20 в Брисбене в ноябре 2014 года
Еще одно соображение на основе опыта успешных трансформаций, за которыми я наблюдала в Восточной Европе - надо все делать быстро. Население может терпеть, но год или два. А затем начинается раздражение и нетерпение.
- Крым – это раздражитель для украинцев и русских. Большинство россиян и украинцев считают, что Крым - это их территория. Как решать эту проблему?
- В России «крымнашизм» стал фактором легитимации власти, одним из главных элементов самодержавной идеологии. Увы, даже российские либералы поддерживают «крымнашизм», пытаясь заигрывать с большинством российского электората. Для российской ментальности и политического развития «крымнашизм» оказался наркотиком довольно длительного действия. Но не бесконечного! Тот факт, что только минимальное количество россиян готовы к самопожертвованию во имя политики власти, говорит о том, что действие этого наркотика будет выветриваться по мере накапливания проблем, отвлечь внимание от которых власти будет очень трудно…
- Поясните, почему Крым стал фактором легитимизирующим власть в РФ?
- «Крымнашизм» дает российским властям военно-патриотическую легитимизацию в ситуации, когда прежняя легитимация выветривается. Дело в том, что в 2011 и 2012 годах Кремль столкнулся с протестами, которые стали неожиданными для власти и породили ее неуверенность и страхи. Рейтинг Путина в тот момент колебался на уровне 65% и был готов падать ниже. Аннексия Крыма, как оказалось, стала не только инструментом отвлечения внимания населения от реальных проблем, но и сдернула кожу со старых и еще не излеченных комплексов, просто загнанных вглубь после падения СССР. Но, опять-таки, речь идет о том, что военно-патриотическая легитимация - это временное усыпление общества, которое парализуется, вгоняется в дрему. Но в таком состоянии общество не может развиваться…
- Хорошо, тогда задам вам традиционный вопрос, который задаю русским: россияне – это европейцы?
- Российская государственная система строится на антиевропейских постулатах. Но в России есть немало россиян-европейцев, которые мыслят европейскими стандартами. Речь идет о 15-17% от общего населения. Это люди, выступающие за ценности, которые принято называть европейскими. Это меньшинство, но оно существует. Около 30% составляют «самодержавную» часть населения. Остальные - «болото», которое имеет противоречивую ментальность. С одной стороны, они поддерживают власть и государство, но с другой, готовы согласиться, что интересы индивида важнее, чем интересы государства. Вот здесь я вижу наше отличие. В Украине население заставляет власть стать Европой. В России население ждет от власти подарка в виде свободы и достоинства. Но европейцы у нас, конечно же, есть.
- Почему российская элита держит и тратит деньги в ЕС, а телезрителя натравливает против Европы и Америки?
- Российская элита стала европейцами в плане потребления. Но для того, чтобы сохранить свои доходы, а, следовательно, и власть, им надо изолировать простых россиян от Европы. В противном случае, если Россия станет Европой, т.е. правовым государством, то российская элита просто не сможет зарабатывать, как сейчас, и столько, как сейчас, и прятать деньги в офшорах. Эти люди будут вынуждены работать, и они не смогут обкрадывать россиян. Они – европейцы по потреблению в Европе, но антиевропейцы по своему поведению в России.
- Какой ваш прогноз на будущее?
- Основные политические вехи - 2016 и 2018 (выборы в Госдуму и президента РФ – ОNLINE.UA). Российская власть пытается себя «воспроизвести» с помощью выборов. Но при этом власть, конечно, будет контролировать их результаты. Пока неясно, как население воспримет очередной цирк «с конями». Экономический кризис медленно, но верно подтачивает нынешнюю стабильность и спокойствие. Во внешней политике Кремль будет бороться с западными ценностями внутри России, но в то же время попытается достичь компромисса с европейскими бизнесом и элитами. Удастся ли это, поглядим. В любом случае нас ждут бурные времена.
