До 2014 года Никита Завилинский был профессиональным фотографом. С начала войны он решил добровольно ездить на фронт и продолжать свое дело — фотографировать. После начала полномасштабки Никита взял себе позывной “Маэстро”, сменил фотоаппарат на военную аптечку и автомат, чтобы присоединиться к медицинскому добровольческому батальону “Госпитальеры”.
В интервью online.ua "Маэстро" поделился откровенными историями эвакуаций, рассказал, что тяжелее всего для него в работе боевого медика и в каких условиях приходится спасать наших военнослужащих.
Никогда не видел себя военным
В начале полномасштабки я слышал от коллег такую фразу: "Мы выбрали не убивать других, а спасать своих". Мне кажется, этот романтизированный образ не соответствует сегодняшним реалиям. Многие медики изменили свое решение не брать в руки оружие.
"Маэстро"
Боевой медик батальона "Госпитальеры"
Я никогда не видел себя в роли военного. Также не любил оружие в отличие от многих моих друзей. Мне оно до сих пор не нравится, но это не значит, что я его избегаю.
Медики — приоритетная мишень для армии РФ
Медики сейчас являются приоритетной мишенью для россиян. Это ведь в геометрической прогрессии — это увеличивает количество раненых, которые не выживут на том участке фронта. Убив или ранив одного медика, россиянин автоматически убивает несколько десятков солдат.
Боевой медик или медик в составе эвакуационной группы в первую очередь является боевой единицей, а медицинская составляющая — это дополнительная нагрузка на него. Чаще всего мы являемся звеном, соединяющим первую или вторую линию фронта со стаб-пунктом. Также вывозим раненых с первой на вторую линию.
Разбитый холодный деревенский дом посреди зимы то, с чем боевые медики, как правило, сталкиваются. Иногда шутим, что мы стройбат , притворяющийся медэваком. Каждый дом, в который заезжаем, потом оставляем в лучшем состоянии, чем он был. Латаем крышу, изолируем, чиним печку и дымоход…
Боевым медиком однозначно может быть не каждый. И не всякий врач может быть хорошим боевым медиком. Я лично сталкивался с замечательными гражданскими врачами, которым, к большому сожалению, не нашлось места на фронте в боевых условиях.
Я видел, как человек в работе замирает. Он, может быть, не до конца понимала, куда попадет. Это один из естественных типов реакции – при опасности замирать. И важно учитывать, что в экстренной ситуации такой человек ставит под угрозу как себя, так и окружающих. Потому не всем быть штурмовиками, снайперами или боевыми медиками. Не каждый может бегать с носилками по окопам.
Парня можно было бы спасти
Труднее всего в работе боевого медика — понимать, что мог бы спасти больше жизней. У нас была ситуация, когда парня эвакуировали несколько часов. Привезли уже без пульса, с криками: "Он три часа без турникетов!" Мы начинаем проводить реанимационные мероприятия, но, к сожалению, было слишком поздно. Парня можно было бы спасти, если бы была налажена коммуникация, более высокий уровень подготовки и не допустить незначительной ошибки.
Трудно сидеть на радийке несколько часов подряд и слушать, как предыдущее звено не может осуществить эвакуацию. Идет активная работа артиллерии, FPV или стрелкового боя, а ты слушаешь, как они шесть часов несут раненого и не можешь помочь.
"Маэстро"
Боевой медик батальона "Госпитальеры"
Когда начинается мой этап работы, я в этот момент ничего не ощущаю. Не успеваю обращать внимание на свои чувства. Чаще всего от успешности выполнения моей задачи зависит как минимум здоровье, а как максимум — жизнь человека. Можно выдохнуть и ретроспективно проанализировать свои ощущения и эмоции, когда все сделал. Будучи близким к смерти, чувствуешь себя живым как никогда.
Медицинские протоколы на войне
У меня было несколько случаев, когда ребята говорили: "Оставьте меня, я безнадежен". Конечно, мы не прекращаем оказывать помощь. Всегда делаем то, что должны. У медиков есть конкретные протоколы и стандарты оказания помощи. Пытаемся ни при каких обстоятельствах от них не отступать.
Те люди, которые сейчас занимаются разработкой медицинских протоколов в США, начинают слушать наш опыт. Он идет вопреки их утвержденным протоколам, и это помогает спасать жизнь.
Того "золотого часа" (первый час после ранения, в течение которого должно начаться оказание квалифицированной врачебной помощи), который прописан в западных протоколах, очень редко выходит придерживаться в реалиях войны.
"Совковые" жгуты и китайский ширпотреб
Россияне гораздо меньше ценят свой личный состав, чем мы. Я вижу их индивидуальные аптечки, рюкзаки и мешки медиков. Там куча бинтов, "совковые" жгуты Эсмарха (специальное устройство, которое используется для остановки артериальных кровотечений - ред.), буторфанол (обезболивающее синтетическое лекарственное средство - ред.).
Каждый из наших рюкзаков упакован на несколько тысяч долларов разнообразными средствами. Однако уже на некоторых видео я видел у россиян турникеты формата САТ (высокоэффективное устройство для остановки кровотечений), но в большинстве случаев у них личная разработка или китайский ширпотреб.
"Маэстро"
Боевой медик батальона "Госпитальеры"
Давайте будем откровенны: с нашей стороны не всегда есть возможность забрать раненых. Однако я не слышал случаев, чтобы не забирали, когда была возможность. А мы видели множество видео и свидетельств, как россияне бросают своих.
Все режу и режу, а крови нет
На последний ротации произошла наиболее запомнившаяся ситуация. В блиндаж ребят был прилет. В этот момент один из бойцов там спал. Во время прилета он проснулся и почувствовал, что ему ранилоруку. Военному наложили турникет и отправили на эвакуацию. Через полтора часа он, наконец, прибыл к нам.
Мне нужно было осмотреть ранения. В идеале заменить турникет тампонадой с перевязкой или сделать перевязку. На улице была зима. У бойца было 3-4 слоя одежды, а турникет на верхней трети плеча. Мне пришлось прорезать одежду, чтобы добраться до раны. Я все режу и режу, а крови нет. Дорезаю до самого турникета и вижу, что ранения нет. Срезаю полностью куртку, чтобы осмотреть его, а он в порядке. Мы останавливаемся посреди дороги, военный говорит: “Везите меня обратно. У меня там ребята”.
В результате оказалось, что кусок дерева или корня ударил ему в руку. Это был ушиб мягких тканей. Бойцу показалось, что его ранило. Однако на этом история не закончилась.
Через несколько дней военному прилетел обломок в эту же руку. И в этот раз по-настоящему. Он наложил тот же турникет, чего делать нельзя. Боец еще в прошлый раз забрал себе турникет в память о забавном случае. В следующий раз, когда мы увидели его во время эвакуации, смеялись всей группой вместе с военным.
Среди моих гражданских друзей или знакомых, наверное, никого нет, кто бы не умел наложить турникет. По крайней мере они не признаются, что не умеют этого. Я надеюсь, что достаточное количество людей понимают, почему важно это уметь.
Ментальное здоровье в армии
Смерть – это фактор, который нужно сознательно принять и двигаться дальше. Поскольку я сейчас относительно много времени провожу в гражданских условиях, заметил, что со временем начал быстрее переключаться.
Важно о себе беспокоиться, внимательно относиться к ментальному здоровью. Теперь уже нормально воспринимаются походы к психологу или психотерапевту. Даже если ты здесь и сейчас не чувствуешь, что тебя плавит — лучше сходить на консультацию. Также я рекомендую время от времени проводить проверки состояния здоровья – это не помешает.
"Маэстро"
Боевой медик батальона "Госпитальеры"
Надо позволять себе какие-нибудь маленькие радости. Пожалуй, купить Lamborghini Urus, немного перегиб, но закрываться дома, отказывать себе в общении с друзьями — самое плохое, что можно с собой сделать.
Мне помогает связь с мирной жизнью. Время от времени отложить все и залипнуть вечером дома на какую-нибудь киношку. Чем больше на человеке нагрузка, тем больше он должен уделять внимание отдыху и сохранению себя. К примеру, мои друзья-волонтеры время от времени устраивают небольшие выезды, чтобы выдохнуть.
Мы потеряли много невероятных людей
Война является такими реалиями, которые пришлось принять и с которыми нужно жить. Наверное, за это время я стал более прямолинейным. Уровень толерантности к какому-то бреду снизился.
До широкомасштабного вторжения я не являлся командным игроком. Мне какие-то задачи было комфортнее решать самому. Еще со школьных лет командные виды спорта – это не мое. А на войне пришлось взять на себя роль командного игрока, а потом еще и командира группы. Это не свойственно мне и стало новым опытом, в который пришлось вовлекаться.
Думаю, что реальные изменения войны ощутим и сможем постичь только через некоторое время после победы.
Я вижу, что мы, как общество, постепенно прогрессируем. За эти десять лет украинцы прошли колоссальный путь как нация. Мы потеряли много невероятных людей. Однако уровень нашей трансформации колоссальный.
"Маэстро"
Боевой медик батальона "Госпитальеры"
Мы должны сделать еще больше, иначе все жертвы, которые понесли даже не десять лет, а нескольких веков, были ни о чем.
Из уважения ко всем, кто отдал свою жизнь, здоровье, мы должны еще больше сплотиться.
