ONLINE.UA продовжує пропонувати читачам ексклюзивний відеоконтент. У другому випуску і
нтернет-шоу "Double Ять" з ведучим
Олександром Лірчуком гостями нашої студії стали відомий російський художник, акціоніст Петро Павленський і його соратниця і подруга Оксана Шалигіна.
В ефірі ONLINE.UA Павленський і Шалигіна повідомили подробиці
того, як вони покинули Росію, щоб не опинитися у в'язниці, розповіли про переслідування з боку влади, виїзд в Україну, своє мистецтво і те, чому в РФ нічого не зміниться, навіть якщо Володимир Путін втратить владу.
- Позвольте вам представить: Петр Павленский, известный акционист, художник в нашей студии. И Оксана Шалыгина. Она представляет издательский дом "Политическая пропаганда". И я не ошибусь, если скажу, что вы партнеры и по жизни, да?
- Петр Павленский: Да. Оксана - самая близкая подруга.
- Я давно слежу за тем, что вы говорите. И вы неоднократно высказывались, Оксана особенно часто, что вы, кроме всего прочего, выступаете за разрушение института брака, семьи...
- Оксана Шалыгина: И супружеской верности.
- При этом у вас двое детей.
- Оксана Шалыгина: Да.
- Петр Павленский: Ну, скажем, одно другому не мешает. Потому что, как говорил Ницше, "друг – это вопрос перспективы". Оксана - самая близкая подруга, мы 10 лет уже друзья, и понятно, что за это время у нас могли появиться дети…
Что такое вообще институт брака? Институт брака человека уподобляет вещи. По большому счету, брак – это еще одна форма института собственности.
Оксана Шалыгина: И рыночных отношений тоже.
Петр Павленский: Что может быть хуже, чем объявить кого-то своей вещью? Что такое брачный договор? Один человек говорит другому: мы с тобой что-то подписываем, у нас какой-то небольшой ритуал, там будут кольца, и все, и ты - моя вещь.
- Ладно, это такое дело. Наша встреча происходит в Киеве, на Печерске (в конце декабря 2016 года, - ONLINE.UA). Почему вы в Киеве? Неужели приехали встретить Новый год?
- Петр Павленский: Причина, по которой мы сейчас в Украине - вовсе не в том, что мы приехали отметить и отпраздновать Новый год. Хотя лучше бы, наверное, она была такой. Дело в ситуации, в которой мы сейчас находимся - по большому счету, нас устранили из России.
- Устранили каким образом? Ты недавно вышел из тюрьмы (Петр Павленский был взят под стражу в 2015 году за то, что поджег двери здания ФСБ на Лубянке. Освобожден в июне 2016 года, - ONLINE.UA). То есть, казалось бы, весь конфликт, был исчерпан.
- Петр Павленский: В том-то и дело, что это казалось. Было много разговоров о том, какое доброе государство, как они великодушно отпускают из тюрьмы, и все это превращается в, хоть и значительный, но всего лишь денежный штраф. А на деле разработка по ликвидации, я так предполагаю, как минимум шла уже с 2013 года, с "Фиксации" на Красной площади, которую я осуществлял 10 ноября (Павленский в центре Москвы прибил свою мошонку гвоздём к каменной брусчатке, - ONLINE.UA).
- Хотя первая акция касалась Pussy Riot, да?
- Петр Павленский: Да-да, это была акция "Шок".
- Когда ты зашил себе рот в поддержку Pussy Riot?
- Петр Павленский: Да-да.
- Тогда еще это воспринималось общественностью, как какая-то непонятная единичная выходка. Это была проба пера?
- Петр Павленский: Она была вполне понятной. Да, это была первая акция, до этого я не выходил на улицу.
Тут нужно понимать, что это жест, знак. В любом случае, человек что-то говорит. И в этом случае была показана ситуация, которая касалась тогда и продолжает касаться очень многих, да практически всех, кто, вообще, работает как со словом, так и с визуальным искусством. Потому что людям затыкают рты за любое высказывание. Что показала власть процессом над Pussy Riot? Ведь это тоже высказывание власти, происходит определенная сложная коммуникация. Иногда она может быть вербальной, иногда - за счет знаков. Всё есть знаки, в любом случае.
И власть тоже что-то говорила. Она говорила, что вы должны заткнуться, иначе с вами произойдет то, что происходит с ними (участницы Pussy Riot были приговорены к реальным тюремным срокам в 2012 году за акцию в московском Храме Христа Спасителя, - ONLINE.UA).
- И то, что сейчас происходит с вами...
- Петр Павленский: И с нами, это уже немного другая ситуация. Как я думаю, с 2013 года это начиналось, потому что сначала власть пробовала более экономные, аккуратные методы: уголовные дела, незначительные меры пресечения, такие как обязательства о явке. Позже - это подписка о невыезде. С самой первой акции уже психиатрические экспертизы, освидетельствования.
Потом это уже перешло практически в психиатрическое преследование. Вот этот вопрос об объективности психиатрии, это была акция "Отделение" (Павленский, сидя обнажённым на заборе института психиатрии в Москве, отрезал себе ножом мочку уха, – ONLINE.UA). Потом уже власть перешла к более прямым действиям. Это непосредственный арест, когда я семь месяцев провел сначала в "Бутырке", потом в СИЗО "Медведково".
И закончилось это на какой-то момент, как все подумали, денежным штрафом. Значительным, но денежным штрафом. Но, на самом деле, процесс нейтрализации, вот эта разработка, они не заканчивались.
Петр Павленский в зале суда. Фото с российского сайта "Инсайдер"
- А в чем она выражается на данный момент? Вас преследуют, угрожаю т, приходят какие-то письма?
- Петр Павленский: Допустим, один из эпизодов. Мы встречались с человеком, потому что много людей вокруг. И какие-то люди себя подают как благожелательные, которые хотят чем-то помочь. Была одна встреча, где человек предлагал оружие. Он говорил, что есть доступ к оружию: а давай вот что-то такое сделаем. Хватит уже мелочиться. Нужно ж делать, захватывать Кремль.
- Оксана Шалыгина: С пушками.
Петр Павленский: Можно что-то со звездой (Кремля, - ONLINE.UA) сделать, как-нибудь ее сбить, выстрелив в нее. Есть доступ к оружию, давай что-то делать. Такие были предложения...
- Естественно, вы - люди неглупые, вы сразу почувствовали: что-то не то?
- Петр Павленский: Ну, это очевидно. Вооружаться и стрелять... Это сразу и нас перекинуло бы в другое поле. Не поле искусства.
- Оксана Шалыгина: Плюс мы помним о Сенцове...
- А вот кроме этого случая с оружием?
- Петр Павленский: Непрерывная слежка. Мы видели, что следят, наружное наблюдение в последние месяцы вообще постоянное было.
Оксана Шалыгина: Непрерывное. Около дома стояли.
- То есть, они специально это делают так, чтобы вы видели? Способ психологического давления?
- Оксана Шалыгина: Да.
- Петр Павленский: Но мы этому не придавали большого значения - ну, смотрят и смотрят. Когда соберемся конкретно делать что-то, тогда найдем методы, как это можно будет обойти. Но ситуация для нас повернулась довольно неожиданно, потому что то, что нас ликвидируют именно таким способом, мы не предполагали. Наверное, поэтому это и произошло.
- Это было последней каплей?
- Оксана Шалыгина: Да. Причем заход был как раз с той стороны, с которой мы начали разговор: про свободные отношения и борьбу с традиционными семейными ценностями.
- А подробнее можно об этом?
Петр Павленский: О том, что наша позиция - это свободные отношения, том, что мы презираем институт брака, семьи, супружеской верности, мы говорили открыто и уже довольно давно. То есть, мы жили с разными людьми. Открытые отношения, свободные отношения. Мы были открыты к людям. Какое-то время мы жили, нас было трое. Вот Оксана, и еще была девушка, с нами жила.
Мы жили вдвоем. И где-то с сентября к нам стала подбираться девушка. Что у нас никаких подозрений не вызвало. Она была актрисой одного из оппозиционных театров, это театр "Док". То есть, подозрений она не вызывала, она хотела общения, какой-то поддержки искала и каких-то отношений. Ну, хорошо. Мы так общались какое-то время, присматривались. Ну да, вроде человек не вызывает никаких подозрений.
И в какой-то момент вечер, проведенный у нас, превратился в заявление о насильственных действиях сексуального характера. Нужно понимать, что это такое. Это 132-я статья. В принципе, это самая чудовищная статья. Потому что это статья, по которой оговорить можно любого.
- Оксана Шалыгина: Достаточно только заявления.
- Петр Павленский: Но доказать, что ты невиновен, практически невозможно. То есть, это даже не статья "изнасилование". Потому что изнасилование - там нужны какие-то экспертизы для доказательства и прочее. Здесь же достаточно заявления. То есть, это статья, за которую судят только по одному заявлению.
Акция Петра Павленского возле здания ФСБ на Лубянке. Фото: Газета.ru
- И вы переместились сюда (в Украину) , уходя от возможного преследования, которое может быть?
- Петр Павленский: Дело в том, что мы находились в Варшаве. И нас предупредили заранее. То есть, через эту девушку кто-то из силовых структур, я не знаю, кто там за этим сейчас стоит, полиция или ФСБ, я точно этого не знаю... Нас предупредили о том, что нас ждут, что нас арестуют, и дальше все будет плохо, нас посадят в тюрьму.
- Может, это просто слухи, может, вас просто провоцируют?
- Оксана Шалыгина: Мы вернулись в "Шереметьево"...
- Петр Павленский: Мы проигнорировали. Прошло пять дней, и мы, как и хотели, вернулись в Россию. И тогда в аэропорту "Шереметьево" нас встретили уже и полиция, и оперативники так, чтоб у нас уже сомнений не возникало в серьезности намерений.
Оперативники отвезли нас в Следственный комитет. И в Следственном комитете, после пяти часов ожиданий, допросов у нас уже не оставалось сомнений, что против нас будет уголовное дело - уже против двоих. Туда уже приезжали два адвоката, вместе с которыми велся допрос.
- То есть, если раньше фигурантом был ты в основном...
- Оксана Шалыгина: Да, здесь по двум сразу.
- Петр Павленский: Это удар сразу по четырем.
- И по детям.
- Петр Павленский: Безусловно. Именно в этом все дело. Потому что, если нас закрывают, и мы уезжаем на ближайшие 10 лет в лагерь, кто детьми будет заниматься? Дети уезжают в детский дом. Это такой техничный ответ власти на отрицание института брака.
- Оксана Шалыгина: И образовательной системы еще, к тому же.
- Чем вы опасны для этой системы, чтобы настолько она была заинтересована в выдавливании?
- Петр Павленский: А я бы не говорил здесь слово "опасны". Просто неудобные. Система, я не думаю, что сильно исходит из соображений опасности. У этой системы, большого бюрократического аппарата, который всех держит, огромный силовой, административный, финансовый ресурс. И он борется не только с теми, кто прямо опасен, но и с теми, кто неудобен, кто мешает.
Тратятся большие финансовые средства на пропаганду, идеологию и прочее. И есть кто-то, кто начинает этому мешать. Если что-то мешает, вся эта схема видна во время любой акции...
- Вот следующая акция, я хочу, чтоб люди вспомнили, как это было. Акция "Фиксация" … Это был нашумевший перфоманс. Чувствуешь, что тебя прибили сейчас? Конкретно этим гвоздем, уже по-настоящему?
- Оксана Шалыгина: Ну, если бы прибили – мы б не уехали.
- Петр Павленский: Прибили – это если бы мы...
- Но вы оставили страну.
- Оксана Шалыгина: Но мы свободны. Мы на воле.
- Петр Павленский: Сейчас нас устранили, есть гигантская территория, на которой мы не можем появляться.
- Оксана, Петр, у вас двое детей. Я задам риторический вопрос: все мы где-то в душе конформисты. Зачем вам это все? Ты просто художник, ты даже не политический деятель.
- Петр Павленский: Я не соглашусь. Потому что история искусства - это история столкновения человека и власти. Если мы будем смотреть биографии писателей, художников... Зачем далеко ходить? Художник Филонов, он умер от голода, и у него повесился ученик, он подвергался шельмованию. Малевич сидел два раза. Писатели – Чернышевский 20 лет отсидел, Герцен был вынужден покинуть Россию. Радищев, Рылеев...
- Оксана Шалыгина: Маяковский, Хармс...
- То есть, другого пути у настоящего художника нет?
- Петр Павленский: На самом деле, это история столкновения человека и власти. Потому что человек принимает решение: он говорит то, что есть, и обращается к действительности, и тогда он становится невыгоден и неудобен. С ним будут бороться, его будут каким-то образом нейтрализовывать, устранять или ликвидировать. Или человек занимается пропагандой, и тогда он выгоден власти, все замечательно. Таких сотни.
- Давайте вспомним вашу акцию "Свобода" (поджог покрышек возле храма Спаса-на-Крови в Санкт-Петербурге, – ONLINE.UA). Я когда это первый раз увидел в 2014-м году, я полностью поверил, что Майдан начался уже и в России …
- Петр Павленский: Украина тогда подарила России и российскому народу очень важный пример. Пример социального рефлекса - какой диалог можно вести с властью, если ты с чем-то не согласен. В чем сила народа? Только в его количестве, по большому счету. И Украина подарила этот пример. Только другой вопрос в том, что сделала российская власть, и как этот пример понял, а точнее, совсем не понял народ в России.
Акция с поджогом покрышек в Санкт-Петербурге
- Я неоднократно слышал и читал, что для Петр а Павленск ого главный враг – это Путин. Это Путин -личность? Или система?
- Петр Павленский: Нет, это система, безусловно. Путин - внутри системы, он представляет эту систему. Он ее сейчас репрезентует отчасти. Но Путин сейчас может смениться Мутиным, от этого ничего, по большому счету, не изменится.
- Оксана Шалыгина: Ты же работаешь с понятием власти, но не с конкретными политическими фигурами, политиками.
- Петр Павленский: Власти, которая подавляет, власти, которая превращает жизнь человека в загон животной покорности. То, что можно было увидеть в акции "Туша" (голого Павленского, завёрнутого в "кокон" из колючей проволоки, принесли ко входу в здание Законодательного собрания Санкт-Петербурга, - ONLINE.UA). То есть, та власть, которая вся целиком нацелена только на подчинение. Даже не на управление, а именно на подчинение, на подавление и разрушение.
Читайте также: Вместо матерного прозвища: Путина в Украине предложили называть новым словом
- Вы видите для себя где-то на территории этой планеты место, где вам было бы комфортно, и все соответствовало бы вашим представлениям о жизни?
- Петр Павленский: Я не знаю. Все эти 32 года я жил в России, я работал с контекстом России и не хотел уезжать. Несмотря на все то, что происходило, я не хотел уезжать. Но эта ситуация, в которую нас поставили… Нам показали, что нас ликвидируют в любом случае, и нам остается только...
- Оксана Шалыгина: Либо большие сроки, либо эмиграция.
- Петр Павленский: Нам показали два варианта этой ликвидации. Десять лет лагерей режимных, и одновременно с этим дети в детдом...
- Оксана Шалыгина: Не страшны лагеря, но статья...
- Петр Павленский: Это статья грязная, с которой ты уже будешь не политические позиции какие-то отстаивать в лагере, а будешь продолжать отстаивать себя. Каждый раз ты будешь выживать, будешь каждый раз рассказывать всем, кто вокруг тебя, как ты стал жертвой оперативной разработки. Как тебя сделали жертвой грязной интриги. Но с бараньей покорностью идти на заклание, выгодное государству, я не соглашусь ни при каких обстоятельствах.
Петр Павленский во время акции "Туша". Фото: Новая газета
- Я могу власть понять, в принципе. После акции "Угроза", когда ты поджег двери ФСБ, думаю, что это было последней точкой для них… Мне интересно, как идеи возникают таких акций. Вот ты ходил мимо этих дверей, присмотрелся к ним?
- Петр Павленский: Нет, прежде я разбирался для себя, где вообще сконцентрирована власть, где очаг власти в действительности. Потому что все же рассеяно.
- Не в Кремле?
- Петр Павленский: Я думаю, что Лубянка. Лубянка - как символический очаг. Надо же понимать, что филиалов ФСБ и спецслужб много.
Власть в России держит военщина. То, что начиналось как красный террор, потом НКВД, ОГПУ, КГБ, МГБ, сейчас называется ФСБ. Это силовая структура, которая держит власть. И очевидно, что они утвердились во власти. Потому что, раз они выдвинули фигуру Путина, и сейчас стоит бывший сотрудник спецслужб (во главе России, - ONLINE.UA), значит, они себя чувствуют довольно прочно. Все игры в демократию происходили в 1991-м году, там немного ситуация шаталась, но очевидно, что все это время, все равно, террористическая организация удерживает власть, распространяя страх, запугивая население.
- Вы чувствуете физически, на каком-то внутреннем уровне, вот этот страх, который разлит в атмосфере?
- Петр Павленский: Безусловно, конечно, в России.
- Оксана Шалыгина: Это обилие полиции, везде полиция.
- А здесь? У нас? Со стороны вы как воспринимаете?
- Оксана Шалыгина: Нет, здесь нет такого ощущения. Здесь как-то дышится легче.
- Петр Павленский: По ощущению, когда по улице гуляешь – да.
- Многие об этом говорят, кто приезжает из России сюда. Кстати , в Киеве существует достаточно обширная диаспора санкт-петербуржцев, которые здесь появились за последние два с половиной года. Разговаривая с одним из них, я спросил: почему ты уехал из Санкт-Петербурга? Он сказал мне, что там уже не смог ходить без противогаза.
- Петр Павленский: Чтобы это понять, нужно жить в России. И не всегда только ходить по улицам. Нужно захотеть что-то сделать. Вот как только ты принимаешь решение что-то сделать, какое-то действие, что-то организовать, вот тогда ты стопроцентно почувствуешь все эти иглы, всю эту колючую проволоку, которая вопьется в тело со всех сторон… Сейчас полностью уничтожается гражданское общество. Я уже не знаю, что от него вообще осталось.
- Оксана Шалыгина: Уже уничтожено, я думаю.
- А куда дальше? Сейчас вы тут, в Киеве, я понимаю, что у вас есть какие-то планы, о них говорить вслух, наверное, не стоит в данный момент. Но в Украине вы не останетесь?
- Оксана Шалыгина: Дело в том, что мы еще не рассказали, как мы вообще оказались на свободе, мы еще не закончили историю.
- Петр Павленский: Это для понимания того, что вообще происходило, почему нам показали именно два варианта.
- Оксана Шалыгина: Мы ждем конвой, в общем...
- Петр Павленский: Мы, в принципе, уже ожидаем конвой. Нас вызывает старший следователь, что довольно неожиданно. И с такой немножко отеческой заботой говорит, что да, все серьезно. Но в моем деле главное - объективность. Объективность, всестороннее расследование и так далее, и тому подобное. То есть, главное - никуда не торопиться, мне нужно найти все доказательства...
- Оксана Шалыгина: Поэтому вы сейчас идите...
- Петр Павленский: Поэтому я вас сейчас отпускаю. Но, естественно, вы должны являться, по первому звонку - сразу явка, и если вы покинете пределы Москвы, для меня это будет означать, что вы виновны.
- То есть, вы уже сегодня виновны?
- Петр Павленский: Для него, по всей видимости, да.
- Оксана Шалыгина: Дело в том, что не оставили ни телефонов, ни адресов. То есть, непонятно, как он вообще будет связываться с нами. Он просто в никуда нас отпустил.
- Будет надо - мы вас найдем?
- Петр Павленский: Надо понимать, как эта система работает, чтобы видеть, что происходило в этот момент. Эта система не бывает никогда столь легкомысленной. То есть, она всегда базируется на психологии выгоды. Это тяжкая статья. По такой статье, чтобы человеку без прописки и без регистрации сказали "ну, вы идите, мы как-нибудь, мы созвонимся, у нас есть номера адвокатов, и вы, конечно же, придете, и мы все сделаем..."
- Вам откровенно дали уйти?
- Оксана Шалыгина: Да. Мы это так восприняли.
- То есть, для них была важна не посадка, а просто удалить людей?
- Оксана Шалыгина: Так для них проще.
- Петр Павленский: Для них, как мы сейчас предполагаем, это выглядело более технично. Чистая работа. Никакой крови, никакого, скажем так, зла.
- Оксана Шалыгина: Никакого героизма.
- Но они понимали, что если вы окажетесь за решеткой, то это будет для вас очередной, как они говорят," перфоманс" , и весь мир будет об этом гудеть?
- Петр Павленский: Раз за разом, с каждым арестом, задержанием, с каждым освидетельствованием и психиатрической экспертизой они пытались доказать, что я - или преступник, или сумасшедший. То есть, или то, или то. Кто угодно, главное – не художник.
- Оксана Шалыгина: И у тебя получалось отстаивать - каждый раз выигрывать.
- Петр Павленский: Получалось. Все эти переквалификации статей – с 214-й "вандализм" на 243-ю "уничтожение или повреждение объектов культурного наследия" - когда ФСБ себя объявила памятником культуры, и над чем все смеялись. То есть, все эти попытки были с их стороны неудачными.
- Как вы пересекли границу?
- Петр Павленский: Мы выехали на автомобилях через Беларусь.
- Оксана Шалыгина: На следующий день нас уже не было.
- Я не знаю, где вы окажетесь через неделю, через две, через три. Возможно, в Европе, может, останетесь в Украине, может, в Америку уедете (Петр Павленский решил просить политического убежища во Франции, - ONLINE.UA). Но дальше акционизмом будет желание заниматься?
- Петр Павленский: Это наша жизнь, наша форма существования, система представлений, я думаю, мы так же будем продолжать работать.
Кто бы ни сменил в России Путина, ситуация останется такой же. Фото пресс-службы Кремля
- У нас просто, помните, были странные девушки, которые веселили полмира, ну, по крайней мере, Украину, Россию и Европу...
- Петр Павленский: Наверное, ты говоришь о Femen.
- Оксана Шалыгина: Мы хорошо к Femen относимся.
- Они тоже уехали из Украины.
- Оксана Шалыгина: Но они тоже не просто так уехали, история была серьезная.
- Петр Павленский: Тут СБУ занималась сильно.
- Это можно было назвать искусством?
- Петр Павленский: Мы не считаем, что они занимались искусством. Они - это пример политического активизма. Причем такой, довольно хороший, агрессивный пример.
- Они оказались в Европе и заглохли. Та почва не дает им возможности быть актуальными. Они пытались там проводить свои акции, но выглядели неубедительно.
- Оксана Шалыгина: Но когда они были здесь, я думаю, про них то же самое говорили, я слышала. Их никогда не любили в Украине.
- Петр Павленский: На самом деле, они - продолжательницы линии суфражизма. То есть, такого неполиткорректного активизма. Но именно политического активизма. И понятно, что он многим, и даже большинству, наверное, не нравился. Но, тем не менее, они что-то делали.
- В Украине возмож ен вообще такой вид искусства, как им ты занимался в России? Почему такие люди не появляются?
- Петр Павленский: Значит, контекст не тот. Во время, например, Майдана были какие-то нелепые вопросы ко мне. О, вы приехали, вы на Майдане, наверное, что-то собираетесь сделать. Как можно было сделать акцию на Майдане? Это масло масляное. Нельзя сделать акцию в акции.
Я думаю, что если украинскому обществу будет необходимо, то здесь появится кто-то. Может быть, и не появится, потому что украинский народ действует как коллективный субъект. По крайней мере, это показали события 2013-14 годов.
- У нас многие уже ждут "третьего Майдана". Прям с нетерпением, и многие уверены в том, что "третий Майдан" должен привести к власти настоящую хунту, власть военных. И вот они-то и наведут порядок...
- Петр Павленский: М-да... В России - власть военщины, силовая структура у власти. Но более гротескный вариант этого - юго-восток Украины (имеется в виду часть оккупированного Донбасса, так называемые ДНР-ЛНР, - ONLINE.UA). Вот там сейчас военная хунта. То есть, очевидно, что там сейчас на улицу никто не выйдет, потому что, неважно, что ты там хочешь или не хочешь, но если ты выйдешь, тебя застрелят в ближайшем подвале. И все. Ну, если придет военная хунта, тогда уже майданов не будет, конечно...
- То, что ты делал на площадях, на улицах, оно проникает слишком глубоко , хотя, на первый взгляд, - какое-то сумасшествие. Но оно работает.
- Петр Павленский: Потому что это разрушало декорацию. То есть, пропаганда, этот обслуживающий персонал, они создавали декорацию, а каждое такое действие ее разрушает.
- Вы стали за эти годы практически поп-звездами. Вот ты, Петр, точно. Тебя везде хотят, везде приглашают, очередная акция производила эффект нового альбома какого- нибудь исполнителя. Вы стали мейнстримом. Это не огорчает? Все-таки, жить в шоу-бизнесе...
- Петр Павленский: Нет, я бы не назвал это жизнью в шоу-бизнесе. Дело в том, что, как художник, я работаю с инструментами власти. И полиция, психиатрия, законодательная система, образовательная система — это инструменты власти. И СМИ – это, по большому счету, такой же инструмент власти. Вообще, инструмент — то, что власти, так или иначе, удается инструментализировать, или не удается. И поэтому я, так же, как с полицией, работаю со СМИ.
- В финале нашего разговора, хотел бы вспомнить о некоторых вещах, символах и знаках. В 2015 году появился ролик, который набрал десятки миллионов просмотров . В Сан-Диего, в Америке, 23 декабря 2015 года белым медведям привезли первый раз снег в зоопарк. Как они прекрасно нежатся. И в то же самое время, 24 декабря 2015 года , появилось другое видео, которое касалось жестокого обращения с белым медведем где-то в Сибири... Российские полярники подсунули белой медведице петарду в еду, и она взорвалась у нее прямо в пасти. Это практически произошло за сутки. Два видео, которые обошли весь мир. Одно из России , другое из Америки.
При этом медведь является тотемным животным России, хозяин тайги, он на символике. Медведя запускали, в свое время, еще на Олимпиаде с шариками...
- Петр Павленский: Он до сих пор используется как тотем.
Акция в поддержку Pussy Riot. Фото: РИА Новости
Что касается того, почему убивают медведей в России - можно говорить об этом, как о таком проявлении скрытой, бурлящей ненавистик своему же тотему, который держит, который управляет.
- Оксана Шалыгина: Ко всем вокруг...
- Петр Павленский: Это можно так говорить, можно говорить о парадоксальности и самоуничтожении русской культуры, которое происходит. И я говорил, что писателей, поэтов, художников держали в тюрьмах, расстреливали, вешали - все, что угодно. То есть, уничтожали культуру. Лубянка себя признала памятником культуры на основании того, что они уничтожали культуру. То есть, они прямо об этом, открыто стали говорить. О чем тут можно говорить, если такие вводятся понятия? Чтобы стать, скажем так, памятником культуры, ты должен, в принципе, уничтожить культуру как таковую. Так мыслит государство.
То, что происходит, - это парадоксальная ситуация. Поэтому можно увидеть такие примеры настоящего живодерства.
- Вы, наверное, в России нескоро появитесь, по крайней мере, не завтра и не послезавтра. Может, скажете что-то соотечественникам?
- Петр Павленский: По большому счету, мы сказали здесь вообще, что происходило и что происходит. Но, я думаю, что люди должны, все же, что-то сделать. Пока хоть какие-то еще возможности остались.
- Оксана Шалыгина: А не задаваться извечным русским вопросом: "Что делать?"
Предыдущий выпуск шоу "Double Ять" смотрите здесь: Группа "Антитела": Путину больше подходит не знаменитое прозвище, а другое слово
